Что заслонили нам молочные железы

Марина Маркова

Разговаривая со знакомыми, я постоянно поражаюсь — какое огромное количество украинских обывателей не видят разницы между феминизмом и движением FEMEN.

Гологрудые активистки заслонили в массовом сознании реальных лидеров феминизма, а вот действительно новые, важные и модные тенденции борьбы за права женщин остаются практически неизвестными. Постараемся восполнить этот пробел рассказом об очень значимой и популярной на Западе фигуре — Шерил Сэндберг, которая в 2012 г. вошла в ежегодный список первой сотни наиболее влиятельных людей мира по версии журнала Time.

«Семейные ценности» убивают

Для начала стоит пояснить — реальный феминизм не имеет ничего общего с карикатурными формами мужененавистничества, которое так любят эксплуатировать создатели разнообразных ток-шоу. Конечно, не имеет ничего общего он и с деятельностью FEMEN. Увы, обыватели попросту не замечают, что руководители этого движения в своих заявлениях дистанцируются от всех известных течений феминизма, а большинство общественно-политических организаций, борющихся за права женщин, открещиваются от FEMEN.
Однако большинство потребителей теленовостей этот факт не замечают — и смысловая дистанция между словами «феминизм» и «фемен» у отечественного обывателя почти размыта. Очевидно, что подобный провокационный эффект также имелся в виду, когда технологи выбирали название для скандального проекта.
Таким образом демонстрация вторичных половых признаков под политическими лозунгами волей-неволей у многих стала ассоциироваться с борьбой за гендерное равноправие. И ничего хуже для последнего, пожалуй, даже не придумать.
Ведь если вы считаете, что в современном относительно справедливом мире требовать какого-то особого равноправия для женщин — давно уже блажь и глупость, вы, должно быть, удивитесь, узнав, как недалеко мы ушли от средневековой концепции «слабого пола».
Вспомните старое и пахнущее молью слово «суфражистки», означающее активисток, боровшихся за избирательное право для женщин. Думаете, их сражения за то, чтобы считать половину населения полноправными гражданами, можно назвать давным-давно завершенными и отправленными в архив? Тогда вы наверняка не знаете, что ряд стран разрешил женщинам голосовать лишь в XXI веке (например, Кувейт и Объединенные Арабские Эмираты). В Саудовской Аравии такое решение вроде бы принято в 2011 г., но на участки избирателей в хламидах-абайях пустят лишь в 2015 г.
Да что там Восток! В благополучной Европе своим женам, матерям и сестрам жители Португалии разрешили голосовать лишь в 1974 г., обитатели Лихтенштейна — в 1984 г., а в швейцарском кантоне Аппенцелль — Иннерроден считали своих «половин» недостойными выбрать местное самоуправление до 1991 г. (в целом в Швейцарии дамам разрешили голосовать в 1971 г.).
И дело феминизма касается отнюдь не только избирательных прав. В мире хватает мест, где женщинам официально запрещены, к примеру, вождение машины (Саудовская Аравия) или катание на велосипеде (Палестина, Северная Корея)!
Борьба за гендерное равноправие — это отнюдь не «истерическая инициатива некрасивых самок». Одними из первых идеологов феминизма можно считать Фридриха Энгельса, написавшего знаменитый и отнюдь не устаревший до сих пор труд «Происхождение семьи, частной собственности и государства», и Августа Бебеля, создавшего работу «Женщина и социализм».
Идея освобождения пролетариата шла рука об руку с идеей освобождения женщин, и часто разделить их попросту невозможно. Кем считать «икону» левых Эмму Гольдман (за свою борьбу она удостоилась от США редкой чести — государство в 1908 г. лишило ее гражданства) — анархисткой или феминисткой? Можно ли всерьез утверждать, что коммунистка Клара Цеткин (ее второй муж, кстати, был моложе революционерки на 18 лет) продвигала идеи марксистского феминизма лишь потому, что не пользовалась успехом у мужчин?
Конечно, у современного феминизма очень много обличий — и ряд этих течений представляет собой смесь карнавального шутовства с клинической психиатрией. Однако существование телекомедий о жизни больниц не заставляет же нас думать, что все врачи — клоуны-идиоты, а хирургия — причуда неуравновешенных мизантропов?
Но неужели в Украине женщины нуждаются в каких-то дополнительных правах? — спросите вы. — Ведь реальной гендерной дискриминации у нас нет! Увы, это не так. Не буду говорить общие слова о том, что в политике или на руководящих должностях у нас соотношение полов 90/10. Честно говоря, не уверена, что две сотни нормальных матерей должны тратить свое время в нашем борделе-парламенте.
Обратите лучше внимание на явление, которое считается в обществе абсолютно нормальным, справедливым и соответствующим вековым традициям «христианской украинской семьи»: среднестатистическая соотечественница тратит на домашнюю работу в 6—8 раз больше времени, чем мужчина. Не подумайте, что я веду разговор о том, что муж обязан сам себе стирать носки, пока жена обновит маникюр. Проблема здесь значительно глубже и сложнее — государство, закрепляя с помощью идеологических механизмов гендерное распределение ролей, грабит нас всех — и этим убивает наших мужчин!
Модель «супруг — добытчик, жена — хранительница очага» лишь на первый взгляд выглядит комфортной, уютной и знакомой. Но по большому счету (особенно с точки зрения экономики) это — грандиозное мошенничество и надувательство.
Женщина работает фактически на 4—6 часов больше, чем мужчина: при этом труд в домашнем хозяйстве не учитывается как продуктивный, не оплачивается и остается в финансовой тени. Нет, я не предлагаю требовать плату с мужа за приготовление обеда — просто многие упускают из виду, что именно из-за неравномерного распределения ролей в семье женщины на основной работе получают меньше (около 73% заработной платы мужчин — что связано, например, с недостатком времени для повышения квалификации), а женская безработица значительно больше, чем мужская!
Отсюда — гораздо более низкий уровень пенсий у женщин. В то же время, эксплуатируя мужчин в сфере «нормальной экономики», система их попросту выжимает — не в последнюю очередь поэтому продолжительность жизни мужчин у нас на 12 лет меньше женской! Это очень, очень выгодно для патологически деформированной социальной сферы: тот, кто больше зарабатывал и заслужил больше пенсию, умрет очень рано, а та, что выполняла домашний труд по обслуживанию этого активного работника, чаще всего останется с микроскопическим социальным пособием (и сегодня женщины составляют 65% среди тех, кто старше 60 лет).

Страницы: 1 2