Алексей Попов
14 июля польский президент Бронислав Коморовский побывал в
Луцке на траурных мероприятиях по случаю 70-летия Волынской трагедии. 
Двумя днями раньше польский сейм принял резолюцию, где назвал уничтожение поляков в те годы «этнической чисткой с признаками геноцида». Такое же определение дано и в принятой ранее резолюции сената страны.
О волынских событиях традиционно вспоминают в начале июля: кровопролитие в 1943-м достигло пика именно в эти дни; апогеем стало 11-е (канун дня Петра и Павла), когда были одновременно атакованы более 150 населенных пунктов.
Однако подобные расправы в тот период не ограничивались Волынью...
Волынь и Галичина — велики ли различия?
«Волынская резня», «Волынская трагедия» — эти общепринятые у нас названия сужают представление о происходившем 70 лет назад. Какой стереотип порождают они сейчас у тех, кто неравнодушен к проблеме, но не стремится глубоко вникать в нее, довольствуясь (как абсолютное большинство) полузнанием? Раз «Волынская» — значит, кровавые события имели место на Волыни. То есть в пределах нынешней Волынской области. Правда, некоторые знают: есть и более широкое историко-географическое понятие Волыни, включающее и Ровенскую обл., большую часть Житомирской, а также север Хмельницкой и Тернопольской. Это территория, которую полностью охватывала Волынская губерния Российской империи, а затем, уже частично, Волынское воеводство межвоенной Польши (Волынская, Ровенская области и север Тернопольской). Но как ни определяй границы Волыни, такая локализация тех событий влечет искаженный взгляд на них.
Ведь в массовом сознании украинский национализм вообще и ОУН-УПА в частности связаны в основном с теми украинскими землями, что входили в 1920—1939 гг. в состав Польши. То есть и с Галичиной, и с Волынью, но прежде всего с первой. И это в общем верное представление. Но раз мы говорим о Волынской трагедии — массовое сознание с ней Галичину не связывает. А значит, можно счесть, что там в те годы ничего аналогичного не случалось. Почему? Может, поляки в тех краях не селились? Или бандеровцы на самом деле меж собой существенно различались — и политика уничтожения поляков была не всеобщей, а локальной, обусловленной взглядами отдельных командиров, но не идеологией движения?
Есть и другие концепции. Например, три с лишним года назад участник форума «2000» под ником «Случайный Прохожий» писал:
«Селянские отряды УПА основной своей целью видели не некую абстрактную борьбу за некое абстрактное украинское государство, а борьбу за конкретный кусок земли. Отсюда кровавая резня на Волыни. Отсюда и жестокость в боевых действиях. Вооруженный селянин борется за кусок земли и свою хату... Например, на Волыни, из общего населения чуть более 2 млн., украинцев было 68%, поляков — 16,6%, евреев — 9,85%, немцев — 2,25%, русских — 1,13%, 2,17% чехи и другие национальности. Подавляющее большинство населения — польского (около 80%) и украинского (около 97%) — проживало в селе.
Резня имела наименование «Волынской», а не «Галицийской», потому что колонизация, вернее сказать полонизация, — проводилась и осады создавались в основном на землях Волыни и Западной Белоруссии.
На землях Галичины не было причин для крестьянской междоусобицы. И поясню почему. Почти все польское население проживало здесь в городах и местечках. Сельское население — почти исключительно украинцы».
Концепция весьма стройная, причем данные о национальном составе Волыни приведены в точном соответствии с результатами проходившей в 1931 г. второй переписи населения Польши. Вот только утверждение, что в селах Галичины поляков не было, полностью опровергается данными той же переписи, которые несложно найти в польской Википедии.
Например, в Чертковском уезде Тернопольского воеводства проживали в 1931 г. 40 866 украинцев (48,7%), 36 486 поляков (43,4%), 6474 еврея (7,7%). В уезде было всего четыре городских населенных пункта: город Чертков и местечки Белобожница, Ягельница и Улашковцы (сейчас все три — сёла). Их совокупное население — 25 035 человек. Из них в Черткове — 19 тыс., из которых 46,4% составляли поляки, 30% — евреи, 22,8% — украинцы. Даже если предположить, что все 6 тыс. жителей трех местечек были поляками, то все равно окажется, что более 22 тыс. представителей польской общины (свыше 60% их общей численности) жили в селах, а украинцы в сельской местности имели над поляками всего полуторное превосходство, а не пятикратное, как в селах Волыни.
Аналогичная картина наблюдалась и во всех других уездах трех воеводств (Львовского, Станиславского и Тернопольского) на которые была разделена Галичина. Правда, на Волыни действительно интенсивнее, чем в Галичине, развивалось осадничество — переселение в сельскую местность поляков из центральной Польши, которым доставались большие земельные наделы. Но после прихода Красной армии в 1939-м эта проблема была уже снята. Осадники (как правило, бывшие офицеры) считались особо неблагонадежным элементом. Им было посвящено отдельное постановление Совнаркома от 29 декабря 1939 г. И в том же году 90% осадников были депортированы.
Таким образом, с учетом большей доли поляков среди сельского населения (тогда как на Волыни осадники были ликвидированы), стимул для земельного передела — а значит, и для крестьянской междоусобицы — в Галичине создался даже более сильный.
И междоусобица была в обоих регионах.
