Древний патерик. Часть десятая

Продолжение. Начало Здесь

О рассудительност

1. Авва Антоний сказал: есть люди, которые изнурили тело свое подвижничеством, — и однако же удалились от Бога; потому что не имели рассудительности.

2. Некоторые братия пошли к авве Антонию рассказать ему о некоторых явлениях, которые они видели, и узнать от него, — истинные ли то были явления, или от демонов. С ними был осел, — он пал на дороге. Как скоро они пришли к старцу, он, предварив их, сказал: от чего у вас на дороге пал молодой осел? — Братия спросили его: как ты узнал об этом авва? — Демоны показали мне, отвечал им старец. — Тогда братия говорят ему: мы об этом-то и пришли спросить тебя: мы видим явления, и они часто бывают истинные, -не заблуждаемся ли мы? — Старец из примера осла показал им, что они происходят от демонов.
3. Некто, ловя в пустыне диких зверей, увидел, что авва Антоний шутливо обращается с братиями, и соблазнился. — Старец, желая уверить его, что иногда бывает нужно давать послабление братиям, говорит ему: положи стрелу на лук свой, и натяни его. — Он сделал так. — Старец опять говорит ему: еще натяни. — Тот еще натянул. — Старец опять говорит: еще тяни. — Ловец отвечает ему: если я сверх меры буду натягивать, то переломится лук. — Тогда авва Антоний говорит ему: так и в деле Божием, — если мы сверх меры будем налегать на братий, то от приражения они скоро сокрушаются. Посему необходимо иногда давать хотя некоторое послабление братии. — Выслушав это, ловец был сильно тронут, и получив великую пользу, ушел от старца. — И братия, утвердившись, возвратились в свое место.
4. Брат сказал авве Антонию: помолись обо мне. Но старец сказал ему: ни я, ни Бог не помилует тебя, если сам себя не помилуешь, и не благоугодишь Ему.
5. Еще сказал авва Антоний: Бог в нынешние времена не допускает такие искушения врага, какие были прежде; ибо знает, что ныне люди слабы и не перенесут их.
6. Брат спросил авву Арсения: есть некоторые добрые люди, — почему они во время смерти подвергаются великой скорби, будучи поражены белезнею телесною? — Потому, отвечал старец, чтобы мы, как бы солью осолившись здесь, отошли туда чистыми.
7. Один старец сказал блаженному Арсению: от чего мы при таком образовании и мудрости, ничего доброго не, имеем; а сии простолюдины — Египтяне стяжали такие добродетели? — Авва Арсений отвечал: мы ничего доброго не имеем от мирского образования; а сии простолюдины — Египтяне стяжали добродетели своими трудами.
8. Блаженный авва Арсений говорил: монах — пришелец в чужой стране, ни во что не должен вмешиваться, и тогда он будет спокоен.
9. Авва Макарий спросил авву Арсения: хорошо ли не иметь в своей келье никакого утешения? ибо я видел одного брата, который имел у себя несколько овощей, и вырвал их. Хорошо, отвечал авва Арсений, но смотря по навыку человека; ибо если он не имеет силы для такого образа жизни, то опять насадит других овощей.
10. Авва Даниил сказывал: авва Арсений, приближаясь к смерти, завещал нам: не заботьтесь делать по мне вечери любви; ибо если я в сей жизни приготовил себе вечерю, то найду ее там.
11. Рассказывал авва Лот: был я однажды в келье аввы Агафона; тогда пришел к нему брат и сказал: я хочу жить с братиями, — скажи мне, как жить с ними? Старец отвечал ему: как в первый день, когда придешь к ним, так и во все дни твои, веди себя пред ними как странник, и не будь вольным в обращении. Авва Макарий спросил его: что же бывает от вольного обращения? Старец отвечал ему: вольность подобна сильному жгучему ветру, который если подует, то все бегут от него, он портит и плод на деревах. — Авва Макарий сказал ему: ужели так вредна вольность? — Авва Агафон отвечал: нет другой страсти вреднее вольности, — она мать всем страстям. Потому подвижнику не должно быть вольным, хотя бы он и один был в келье.
12. Говорили об авве Агафоне: пришли к нему некоторые, услышав, что он имеет великую рассудительность. Желая испытать его, не рассердится ли он, спрашивают его: ты Агафон? — мы слышали о тебе, что ты блудник и гордец. — Да, это правда, отвечал он. — Они опять спрашивают его: ты Агафон — клеветник и пустослов? Я, отвечал он. И еще говорят ему: ты Агафон — еретик? Нет, я не еретик, отвечал он. — Затем спросили его: скажи нам, почему ты на все, что ни говорили тебе, соглашался, — а последнего слова не перенес? — Он отвечал им: первые пороки я признаю за собою; ибо это признание полезно душе моей; а признание себя еретиком — значит отлучение от Бога, а я не хочу быть отлученным от Бога моего. — Выслушав это, они подивились рассудительности его, и отошли, получив назидание.
13. Спросили авву Агафона: что важнее — телесный труд, или хранение сердца? — Старец отвечал: человек подобен дереву, — труд телесный — листья, а хранение сердца — плод. Поелику же, по Писанию: всяко древо, еже не творит плода добра, посекаемо бывает, и во огонь вметаемо (Матф. 3,10); то очевидно, что все попечение мы должны иметь о плоде, то есть должны иметь хранение ума. Впрочем, для нас нужно и лиственное прикровение и украшение, то есть — труд телесный. — Авва Агафон был мудр в рассуждении, не ленностен в телесных упражнениях, и во всем знал меру, — в рукоделии, в пище и одежде.
14. Сей же авва Агафон, когда было собрание в Скиту по какому-то делу, и уже сделано было определение, пришедши после всех, сказал собравшимся: неправо решили дело! — Они сказали ему: кто ты такой, что так говоришь нам? Я — сын человеческий, отвечал он, ибо в Писании сказано: аще воистинну убо правду глаголете, правая судите сынове человечестии (Пс. 57, 2).
15. Авва Агафон сказал: гневливый человек, хотя бы мертвого воскресил, не будет угоден Богу.
16. Авву Афанасия спросили: как Сын равен Отцу? — Он отвечал: как во двух глазах — одно зрение.
17. Однажды пришли к авве Ахилле три старца, из коих об одном носилась худая молва. Один из старцев сказал ему: авва, сделай мне один невод! — Не сделаю, отвечал он. — Другой сказал: окажи такую милость, чтобы в монастыре нам иметь что-нибудь на память о тебе, сделай нам один невод! — Мне не досуг, отвечал он. Наконец сказал ему брат, о котором была худая молва: сделай мне невод, чтобы иметь мне что-нибудь от рук твоих авва! — Ахилла тотчас ответил ему: для тебя сделаю. — После сего два старца спросили его наедине: почему, когда мы просили тебя, ты не хотел для нас сделать; а ему сказал — для тебя сделаю? — Вам сказал я: не сделаю, — и вы не оскорбились, потому что сослался я на недосуг; а если ему не сделаю, то он скажет: старец, услышав о грехах моих, не хотел сделать для меня, и таким образом мы тотчас отсекли бы эту нить; но я ободрил его душу, да не како многою скорбию пожерт будет таковый (2 Кор. 2,7).
18. Рассказывали об одном старце, что он прожил пятьдесят лет, не евши хлеба, и не пивши вина, и говорил: я умертвил в себе блуд, сребролюбие и тщеславие. — Авва Авраам, услышав, что он говорит, пришел к нему и спросил: ты говорил такое слово? — Да, отвечал старец. — Авва Авраам сказал ему: вот ты входишь в келию свою, и находишь на рогоже женщину: можешь ли не думать, что это женщина? — Нет, отвечал старец, — но я борюсь с помыслом, чтобы не прикоснуться к ней. — Авва Авраам говорит ему: итак, ты не умертвил страсть, но она живет в тебе, и только обуздана! Далее, идешь ты по дороге и видишь камни и черепки, а среди их золото: можешь ли ты в уме твоем то и другое представлять одинаково? — Нет, отвечал старец, — но я борюсь с помыслом, чтобы не брать золота. — Старец говорит: и так страсть живет, но только обуздана! Наконец сказал авва Авраам: вот ты слышишь о двух братиях, что один любит тебя, а другой ненавидит и злословит: если они придут к тебе, равно ли ты примешь их обоих? Нет, отвечал он; — но я борюсь с помыслом, чтобы ненавидящему меня оказывать такую же благость, как и любящему. — Авва Авраам говорит ему: и так страсти живут в тебе, — только они обузданы.
19. Один из отцев рассказывал: в Келлиях был трудолюбивый старец, одевавшийся только в рогожу. Пришел он однажды к авве Амону, — и сей увидев его одетым в рогожу, сказал ему: не принесет она тебе никакой пользы. Старец спрашивал его, говоря: три помысла возмущают меня, чтобы я — или блуждал по пустыням, — или ушел бы в чужую страну, где никто меня не знает, — или заключился в келью, ни с кем не видался, и ел через два дня. — Авва Амон отвечал ему: ни в одном из сих помыслов нет пользы, чтобы исполнять его. А лучше сиди ты в келье своей, ешь понемногу каждый день, и имей всегда в сердце своем слово мытаря, — и можешь спастись.
20. Говорили об авве Данииле в Скиту: когда пришли варвары, и братия убежали, старец сказал: если Бог не печется о мне, для чего мне и жить? — И он прошел среди варваров, а они не видали его. — Тогда сказал он: вот Бог хранил меня, — и я не погиб! Теперь и я должен сделать по-человечески, и бежать как и отцы.
21. Авва Даниил говорил: по той мере, как цветет тело, истощается душа, — и по мере истощания тела, процветает душа.
22. Еще рассказывал авва Даниил: когда авва Арсений жил в скиту, был там монах, который крал домашние вещи у старцев. — Авва Арсений взял его к себе в келью, желая исправить его, и успокоить старцев. Он говорит ему: чего ты ни пожелаешь, я все тебе дам, — только не кради. И дал ему золота, денег, одежды и все, что нужно было для него. — Но монах, ушедши от него, опять стал воровать. — Старцы, видя, что он не перестал воровать, изгнали его, сказав: если найдется брат имеющий какие либо грехи слабости, такового должно терпеть; но если кто будет красть, и будучи вразумляем не оставит сего, то должно изгонять его; ибо он и душу свою губит, и беспокоит всех живущих в том месте.
23. Брат пришел к одному старцу и говорит ему: авва, скажи мне, как спастись? — Старец отвечал ему: если ты хочешь спастись, то когда придешь к кому, не начинай говорить, пока не спросят тебя. — Брат, пораженный сим словом, поклонился старцу, и сказал: поистине много читал я книг, но такого наставления еще не знал. И пошел, получив большую пользу.
24. Старец сказал: ум заблуждающий исправляет чтение, бдение, молитва; похоть горящую угашает голод, труд и отшельничество; гнев укрощает псалмопение, долготерпение и милость. Но все это должно быть в приличное время и в надлежащей мере; если же делается без меры и безвременно, то становится скоропреходящим, и более вредным, нежели полезным.
25. Однажды, когда шел по дороге авва Ефрем, одна блудница, по чьему-то злоумышлению, подошла к нему, чтобы обольстить его на постыдное смешение, — и если сие не удастся, то хотя причинить ему досаду; ибо еще никогда и никто не видел его раздосадованным, или ссорящимся. — Авва говорит ей: иди за мною! Пришедши к одному месту, где было множество народа, он говорит ей: ступай сюда за тем, чего хотела. — Блудница, увидев народ, отвечает ему: как можно нам это делать в присутствии такого множества? — Он говорит ей: если ты стыдишься людей, то как же не стыдишься Бога, обличающего тайная тмы (1 Кор. 4,5)? — Блудница со стыдом отошла.
26. К авве Зенону пришли некогда братия, и спрашивали: что значит написанное в книге Иова: небо же нечисто пред ним (15,15)? — Старец сказал им в ответ: братия оставили грехи свои и исследывают небесное. А значение слов такое: поелику один Бог чист, потому что он (Елифаз) и сказал: небо же нечисто пред Ним.
27. Авва Исайя сказал: простота и немечтание о себе очищают от злых помыслов.
28. Еще сказал: если кто обращается с братом с хитростию, — не минует печали сердечной.
29. Еще сказал: если кто, по лукавству, говорит не то, что имеет на сердце, — тщетна услуга его. Итак, не прилепляйся к таковому, дабы не оскверниться ядом этого оскверненного человека.

Страницы: 1 2 3 4

Какъ мы, христіане, должны встрѣчать Новый Годъ?

Архіеп. Аверкій Таушевъ († 1976 г.)

Се, гряду скоро, и возмездіе Мое со Мною,
чтобы воздать каждому по дѣламъ его (Апок. 22, 12).

Вотъ и еше одинъ годъ нашей жизни канулъ въ вѣчность. Благость Божія даровала намъ   н о в ы й   годъ. Цѣнимъ ли мы эту милость Божію къ намъ, благодаримъ ли Бога за это?

Увы! какъ мало осталось нынѣ людей, которые встрѣчаютъ новый годъ молитвой. Едва ли не подавляющее большинство встрѣчаютъ его ничѣмъ не оправдываемымъ безумнымъ, безсмысленнымъ, разнузданнымъ веселіемъ, а наши «православные» русскіе люди дѣлаютъ это нерѣдко даже дважды — и по новому и по старому стилю, какъ бы желая использовать лишній поводъ къ веселію. Хотя повода тутъ, строго говоря, никакого нѣтъ.
О чемъ напоминаетъ намъ наступленіе новаго года, какъ не о томъ, прежде всего, что еще на одинъ годъ сократилась наша земная жизнь, что еще на одинъ годъ стали мы ближе къ общему для всѣхъ концу — могилѣ, а для многихъ изъ насъ — что этотъ новый годъ, быть можетъ, будетъ   п о с л ѣ д н и м ъ   годомъ ихъ жизни.
Есть ли тутъ поводъ къ веселію?
Еще святитель Ѳеофанъ Вышенскій и приснопамятный о. Іоаннъ Кронштадтскій во второй половинѣ прошлаго [XIX — прим. А. К.] вѣка горько укоряли русскяхъ людей за то, что они, подражая Богоотступническому Западу, стали по-язычески встрѣчать новый годъ, «вертясь съ бокалами въ рукахъ», ибо это только язычники темные вѣрили, что чѣмъ веселѣе они встрѣтятъ наступающій новый годъ, тѣмъ удачнѣе и счастливѣе онъ для нихъ будетъ. Вотъ и пили они и плясали до упаду. А намъ, христіанамъ, это совсѣмъ не къ лицу!
Насъ, христіанъ, наступленіе новаго года должно, наоборотъ, располагать къ сугубой серьезной настроенности и къ горячей молитвѣ Богу.
А особенно серьезными и молитвенно-сосредоточенными должны мы быть   т е п е р ь,   въ переживаемое нами время, когда съ каждымъ новымъ годомъ все болѣе и болѣе умножаются страшныя знаменія неизбѣжно приближающагося къ намъ конца всего. Еще такъ недавно жизнь человѣчества текла болѣе или менѣе нормально, вполнѣ оправдывая изреченіе премудраго Екклесіаста: «Что было, то и будетъ, и что дѣлалось, то и будетъ дѣлаться, — и нѣтъ ничего новаго подъ солнцемъ» (Еккл. 1, 9). Но вотъ, съ нѣкотораго времени, особенно послѣ страшной кровавой катастрофы, постигшей нашу несчастную Родину-Россію, нѣчто какъ-будто бы «новое» стало сильно и ярко проявлять себя. И въ самомъ дѣлѣ: вдумаемся глубже во все то, что сейчасъ происходитъ въ мірѣ, и мы убѣдимся, что происходитъ теперь нѣчто такое новое и страшное, чего никогда прежде не было въ такихъ грандіозныхъ масштабахъ.
Прежде всего: цѣлая   т р е т ь   міра попала въ полное тираническое обладаніе неистовыхъ богоборцевъ и человѣконенавистниковъ, которые главной цѣлью своей жизни и дѣятельности поставляютъ искорененіе во всемъ мірѣ вѣры въ Бога вообще и уничтоженіе Христіанской Церкви, въ частности, и упорно идутъ къ этому, не останавливаясь ни передъ какими самыми жестокими и безчеловѣчными средствами, вплоть до грубыхъ издѣвательствъ, пытокъ, мученій, пролитія крови и убійства.
А   о с т а л ь н ы я   д в ѣ   т р е т и,   составляющія такъ называемый «свободный міръ», съ каждымъ новымъ годомъ, все болѣе и болѣе равнодушно смотрятъ на это и не только не противодѣйствуютъ такому къ небу вопіющему насилію, но нерѣдко и помогаютъ ему, сами у себя, въ сущности, дѣлая то же, но только болѣе осторожными, «мирными» средствами, лицемѣрно, для отвода глазъ, сохраняя видимость полной свободы вѣры и даже покровительства Церкви.
Развѣ не «новое» — такъ называемое «экуменическое движеніе» — это повальное «братаніе» представителей всѣхъ вѣроисповѣданій, котораго совсѣмъ недавно и вообразить себѣ было нельзя и которое столь многихъ очаровываетъ и прельщаетъ мнимой христіанской любовью, въ то время какъ оно въ дѣйствительности весьма далеко отъ подлинной христіанской любви, нераздѣльно-связанной со стремленіемъ къ истинѣ. А истиной «экуменисты» менѣе всего интересуются. Если бы это было не такъ, то давно бы уже всѣ «экуменисты» пришли къ Православію, а православные, принимающіе въ «экуменическомъ движеніи» участіе, не отходили бы отъ подлиннаго исконнаго историческаго Православія, заражаясь антихристіанскимъ духомъ вольнодумнаго протестантизма.
Того же порядка — и совершенно новое явленіе Ватиканскаго Собора. И какъ характерно и трагично впечатлѣніе отъ этого Собора, высказанное однимъ православнымъ наблюдателемъ: казалось бы, мы должны только радоваться и привѣтствовать наблюдающееся на этомъ Соборѣ стремленіе къ сближенію съ Православіемъ и намѣченныя въ этомъ направленіи реформы, но все это, къ глубокой скорби нашей, носитъ характеръ такого необузданнаго либерализма, готоваго идти и дальше, что римо-католики консерваторы оказываются по духу намъ ближе.
А невѣроятно усиливающаяся преступность, во всѣхъ самыхъ изощренныхъ и виртуозныхъ формахъ, особенно — у малолѣтнихъ, которые въ наше время даже по внѣшнему своему облику, по выраженію глазъ и лица, перестаютъ походить на дѣтей, о коихъ сказалъ въ Свое время Господь, что «таковыхъ есть царствіе небесное» (Марк. 10, 14)!
А умопомрачающій безстыдный развратъ, который не удивителенъ былъ у язычниковъ, не знавшихъ ученія о высокомъ достоинствѣ дѣвства, но совершенно нестерпимъ у христіанъ!
Нѣтъ въ современномъ мірѣ — мірѣ «христіанскомъ» — и того, что было въ древности въ мірѣ языческомъ: ни благородства, ни честности, ни стыда, ни... совѣсти. Черное многіе называютъ бѣлымъ, а бѣлое — чернымъ, ложь называютъ правдою, а правду — ложью. И невольно приходитъ на умъ то, о чемъ говоритъ св. Апостолъ Павелъ въ своемъ 2-мъ посланіи къ Солунянамъ «и пошлетъ имъ Богъ дѣйствіе заблужденія, такъ что они будуть вѣрить   л ж и,   да будутъ осуждены всѣ, не вѣровавшіе истинѣ, но возлюбившіе неправду» (2 Сол. 2, 11-12).
Сколь многіе теперь съ поразительнымъ легкомысліемъ повторяютъ вслухъ, или хотя бы про себя, исполненный драматическаго скепитицизма Пилатовъ вопросъ: «что есть истина?» (Іоан. 18, 33). И отвѣта не находятъ. Да и не ждутъ его...
И вотъ, несмотря на все это, духовно-ослѣпленные люди все еще кричатъ о какомъ-то «прогрессѣ», о «мирѣ всего міра», о благоденствіи человѣчества, якобы ожидающемъ его въ ближайшемъ будущемъ, о какихъ то «заманчивыхъ даляхъ» и «широкихъ горизонтахъ»...
Пусть не говорятъ, что мы «сгущаемъ краски» или проповѣдуемъ пессимизмъ. Тогда и приснопамятнаго святителя Ѳеофана и о. Іоанна Кронштадтскаго и многихъ другихъ великихъ столповъ и свѣтильниковъ нашей Россійской Церкви, предостерегавшихъ русскій народъ о надвигающейся на него стращной карѣ Божіей, надо было бы обвинить въ пессимизмѣ. А между тѣмъ, вѣдь все то, о чемъ они такъ сильно и ярко предрекали, рисуя до чрезвычайности мрачныя картины окружавшей ихъ жизни, цѣликомъ исполнилось.
Мы же здѣсь указываемъ только на общеизвѣстные факты, которые сами за себя говорятъ и не требуютъ обладанія особой прозорливостью для того, чтобы ясно видѣть,   к у д а   они насъ ведутъ.
Страницы: 1 2

Ёлка Митрича

Был канун Рождества...

Николай Телешов (1897)

Сторож переселенческого барака, отставной солдат, с серою, как мышиная шерсть, бородою, по имени Семён Дмитриевич, или попросту Митрич, подошёл к жене и весело проговорил, попыхивая трубочкой:
— Ну, баба, какую я штуку надумал!
Аграфене было некогда; с засученными рукавами и расстёгнутым воротом она хлопотала в кухне, готовясь к празднику.
— Слышь, баба,— повторил Митрич.— Говорю, какую я штуку надумал!
— Чем штуки-то выдумывать, взял бы метёлку да вон паутину бы снял! — ответила жена, указывая на углы.— Вишь, пауков развели. Пошёл бы да смёл!
Митрич, не переставая улыбаться, поглядел на потолок, куда указывала Аграфена, и весело сказал:
— Паутина не уйдет; смету... А ты, слышь-ка, баба, что я надумал-то!
— Ну?
— Вот те и ну! Ты слушай.
Митрич пустил из трубки клуб дыма и, погладив бороду, присел на лавку.
— Я говорю, баба, вот что,— начал он бойко, но сейчас же запнулся. — Я говорю, праздник подходит... И для всех он праздник, все ему радуются... Правильно, баба?
— Hy?
— Ну, вот я и говорю: все, мол, радуются, у всякого есть своё: у кого обновка к празднику, у кого пиры пойдут... У тебя, к примеру, комната будет чистая, у меня тоже своё удовольствие: винца куплю себе да колбаски!.. У всякого своё удовольствие будет,— правильно?
— Так что ж? — равнодушно сказала старуха.
— А то,— вздохнул снова Митрич,— что всем будет праздник как праздник, а вот, говорю, ребятишкам-то, выходит, и нет настоящего праздника... Поняла?.. Оно праздник-то есть, а удовольствия никакого... Гляжу я на них, да и думаю; эх, думаю, неправильно!.. Известно, сироты... ни матери, ни отца, ни родных... Думаю себе, баба: нескладно!.. Почему такое — всякому человеку радость, и сироте — ничего!
— Тебя, видно, не переслушаешь,— махнула рукой Аграфена и принялась мыть скамейки.
Но Митрич не умолкал
— Надумал я, баба, вот что,— говорил он, улыбаясь,— надо, баба, ребятишек потешить!., Потому видал я много народу, и наших и всяких людей видал... И видал, как они к празднику детей забавляют. Принесут, это, ёлку, уберут её свечками да гостинцами, а ребятки-то ихние просто даже скачут от радости!.. Думаю себе, баба: лес у нас близко... срублю себе ёлочку да такую потеху ребятишкам устрою, что весь век будут Митрича поминать! Вот, баба, какой умысел, а?
Митрич весело подмигнул и чмокнул губами.
— Каков я-то?
Аграфена молчала. Ей хотелось поскорее прибрать и вычистить комнату. Она торопилась, и Митрич со своим разговором ей только мешал.
— Нет, каков, баба, умысел, а?
— А ну те с твоим умыслом! — крикнула она на мужа.— Пусти с лавки-то, чего засел! Пусти, некогда с тобой сказки рассказывать!
Митрич встал, потому что Аграфена, окунув в ведро мочалку, перенесла её на скамью прямо к тому месту, где сидел муж, и начала тереть. На пол полились струи грязной воды, и Митрич смекнул, что пришёл невпопад.
— Ладно, баба! — проговорил он загадочно. — Вот устрою потеху, так небось сама скажешь спасибо!.. Говорю, сделаю — и сделаю! Весь век помнить будут Митрича ребятишки!.. /…/
II
По двору, там и сям, были разбросаны деревянные домики, занесённые снегом, забитые досками; за домиками раскидывалось широкое снежное поле, а дальше виднелись верхушки городской заставы... С ранней весны и до глубокой осени через город проходили переселенцы. Их бывало так много, и так они были бедны, что добрые люди выстроили им эти домики, которые сторожил Митрич. Домики бывали все переполнены, а переселенцы между тем всё приходили и приходили. Деваться им было некуда, и вот они раскидывали в поле шалаши, куда и прятались с семьей и детьми в холод и непогоду. Иные жили здесь неделю, две, а иные больше месяца, дожидаясь очереди на пароходе. В половине лета здесь набиралось народа такое множество, что всё поле было покрыто шалашами. Но к осени поле мало-помалу пустело, дома освобождались и тоже пустели, а к зиме не оставалось уже никого, кроме Митрича и Аграфены да еще нескольких детей, неизвестно чьих.
— Вот уж непорядок, так непорядок! — рассуждал Митрич, пожимая плечами.— Куда теперь с этим народом деваться? Кто они такие? Откуда явились?
Вздыхая, он подходил к ребенку, одиноко стоявшему у ворот.
— Ты чей такой?
Ребёнок, худой и бледный, глядел на него робкими глазами и молчал.
— Как тебя звать?
— Фомка.
— Откуда? Как деревню твою называют?
Ребенок не знал.
— Ну, отца как зовут?
— Тятька,
— Знаю, что тятька... А имя-то у него есть? Ну, к примеру, Петров или Сидоров, или, там, Голубев, Касаткин? Как звать-то его?
— Тятька,
Привычный к таким ответам, Митрич вздыхал и, махнув рукою, более не допытывался.
— Родителей-то, знать, потерял, дурачок? — говорил он, гладя ребёнка по голове.— А ты кто такая?— обращался он к другому ребёнку.— Где твой отец?
— Помер.
— Помер? Ну, вечная ему память! А мать куда девалась?
— Померла,
— Тоже померла?
Митрич разводил руками и, собирая таких сирот, отводил их к переселенческому чиновнику. Тот тоже допрашивал и тоже пожимал плечами.
У одних родители умерли, у других ушли неизвестно куда, и вот таких детей на эту зиму набралось у Митрича восемь человек, один другого меньше. Куда их девать? Кто они? Откуда пришли? Никто этого не знал.
«Божьи дети» — называл их Митрич.
Им отвели один из домов, самый маленький. Там они жили, и там затеял Митрич устроить им ради праздника ёлку, какую он видывал у богатых людей.
«Сказано, сделаю — и сделаю! — думал он, идя по двору.— Пускай сиротки порадуются! Такую потеху сочиню, что весь век Митрича не забудут!»
Страницы: 1 2

Православный календарь 26 декабря (13 декабря ст.ст.)

Рождественский пост.
В этот день:
Русская Православная Церковь отмечает память святых:
Мучеников Евстратия, Авксентия, Евгения, Мардария и Ореста
Преподобного Германа Аляскинского (1837).
Прп. Мардария, затворника Печерского, в Дальних пещерах (XIII).
Прп. Аркадия Новоторжского (XI).
Прп. Иннокентия, еп. Херсонского (1857).
Святой мученицы Лукии девы
Преподобная Одилия Хоэнбургская (Эльзасская)
Преподобного Арсения, иже в Латре
Святителя Гавриила (Кикодзе) Имеретинского
Св. Колумбаны Теригласской (549) (Кельт. и Брит.).
Свт. Гавриила, архиеп. Сербского (Серб.).
Святителя Досифея, митр. Молдавского (1693) (Румын.).

Храни вас Господь, Матерь Божия и все святые, их же память мы сегодня отмечаем!
Молитвы:

Мчч. Евстратия, Авксентия, Евгения, Мардария и Ореста. Тропарь, глас 4.
Мученик всечестных светлость,/ пяточисленных страстотерпцев воспоем,/ славу земных презревших,/ солнца светлаго Евстратия,/ премудраго витию со страдальцы,/ на огнь и муки дерзнувших за всех Царя Христа/ и от Престола Того славы почестьми венцев обдаренных./ Тех молитвами, Христе Боже,/ спаси души наша.
Мчч. Евстратия, Авксентия, Евгения, Мардария и Ореста. Кондак, глас 2.
Светильник явился еси светлейший во тьме неведения седящим, страстотерпче:/ верою бо, яко копием, обложився,/ врагов шатания не убоялся еси, Евстратие,/ риторов сый благоязычнейший.
Мчч. Евстратия, Авксентия, Евгения, Мардария и Ореста. Кондак, глас 3.
Витийствуя пред беззаконнующими Божественная,/ биения претерпел еси мужественнейшим сердцем,/ облистал еси Богознаменьми, пречудне,/ угасил еси возвышенный прелести пламень,/ сего ради тя чествуем, всеблаженне мучениче Христов Евстратие.
Прп. Германа Аляскинского. Тропарь, глас 1.
Лозу Православия принесл еси в Америку из России благочестивый/ и, удобрив корень постническими трудами/ и напоив обильне молитвенными слезами,/ плоды принесл еси — виноград возлюбленный,/ Германе преблаженне отче наш./ Темже и Бог тя прослави, яко апостола преподобнаго,/ нетлением мощей и благодатию чудес,/ от них же почерпающе благодеяния, восхваляем тя:/ слава Давшему ти крепость,/ слава Венчавшему
Прп. Германа Аляскинского. Ин тропарь, глас 3.
Преподобие отче наш Германе,/ первый светильниче, в земли нашей просиявый,/ приносим вси тебе похвалы сия,/ ты же, яко имеяй дерзновение ко Господу,/ буди заступник нам, и утешитель,/ и Церкви нашея покровитель дивный,/ да вси со умилением зовем ти:/ радуйся, отче наш Германе, Аляски и всея Америки преславный чудотворче.
Прп. Германа Аляскинского. Ин кондак, глас 8.
Валаама пострижник,/ честный возлюбленник Божией Матери бывый,/ ревнитель подвигов древних подвижников новый,/ молитву, яко копие и щит, приемый,/ страшен демоном и тьме язычестей ставый,/ Германе преподобие, моли Христа Бога спасти души наша.
Прп. Германа Аляскинского. Кондак, глас 8.
Взбранному Воеводе своинствовався,/ в брань вступил еси на духа злобы в поле преподобия и апостольства./ И, пожав победы обоюдныя,/ воздвизаеши нас вопити тебе:/ радуйся, святе Германе, апостоле преподобный.
Прп. Аркадия Новоторжского. Тропарь, глас 4.
От духовнаго наставника, отца преподобнаго Ефрема, наставляемь,/ послушания добрый рачителю, отче Аркадие,/ от мирскаго мятежа удалился еси/ и, инок быв изрядный,/ добрым подвигом ревнуяй,/ от Христа Бога приял еси венец славы Небесныя;/ и ныне, вкупе с преподобным отцем Ефремом у Престола Вышняго предстоя,/ о нас молися, избавитися нам от всех бед и скорбей/ и спастися душам нашим.
Прп. Аркадия Новоторжского. Кондак, глас 2.
К глубинам Божественнаго разума вперив ум свой,/ в Небесныя обители востекл еси/ и равноангельно житие, отче Аркадие, на земли пожил еси,/ и во всем повинулся еси духовному своему настоятелю и наставнику, преподобному отцу Ефрему,/ и ныне, вкупе предстояще у Престола Владыки Христа,/ молися непрестанно о всех нас.
Прп. Мардария, затворника Печерского, в Дальних пещерах. Тропарь, глас 4.
Бывый, блаженне Мардарие,/ нестяжатель Христа ради,/ и Того за многая твоя благодеяния/ в сердце твое вселивый,/ молися о нас, поющих тя.
Прп. Мардария, затворника Печерского, в Дальних пещерах. Кондак, глас 2.
Вышних ища, нижних не стяжал еси,/ и колесницу огненну к Небеси, нестяжание, себе поставль,/ со Ангелы жити сподобился еси./ Мардарие славне,/ с нимиже Христа Бога моли/ непрестанно о всех нас.
Pages: 1 2 3

Архимандрит Гавриил (Ургебадзе)

Жизнь и деятельность

Aрхимандрит Гавриил, в миру Годердзи Васильевич Ургебадзе, родился 26 августа 1929 года, в Тбилиси. Годердзи окрестили еще в младенчестве в соборе Св. Великомученицы Варвары, в Навтлугском районе.

Крестной матерью Годердзи была бывшая «сестра милосердия» Тамара Бегиашвили. В тот период в Грузии господствовал коммунистический режим; преследовалась религия; разрушали или закрывали храмы; невинно убивали и выселяли население. Годердзи было примерно два года, когда при неизвестных обстоятельствах был убит отец, Василий Ургебадзе. Члены семьи в дальнейшем ребенка, в честь отца, называли Васико.

Архимандрит Гавриил (Ургебадзе)

Маленький Васико с самого детства был наделен божественной благодатью. Из камушков строил маленькие церквушки и внутри зажигал спички. Мать (впоследствии монахиня Анна, похоронена во дворе женского монастыря в Самтавро, рядом с сыном) боялась, чтоб никто не заметил это увлечение Васико, так как не исключено было, что семью осудят за воспитание ребенка, противоположное коммунистической идеологии. Васико с юношества странно себя вел – уклонялся от игры с ровесниками и предпочитал одиночество и безмолвие. У ребенка все же было одно удивительное развлечение: брал в руки длинную палку и убегал. Находящиеся вокруг птицы слетались на эту палку и с щебетаньем сопровождали его. Это явление удивляло всех. Васико был удивительно добрым. Ни за что не разрешил поставить дома мышеловку; мышь ловил живьем в клетку и затем отпускал за пределы двора.
В школу он пошел в возрасте 6 лет. Писать-читать и арифметику освоил легко, а своим добрым нравом заслужил всеобщую любовь. Имя Христа впервые услышал в возрасте 7 лет, что полностью изменило привычную жизнь Васико. Быстро собрал деньги и купил Евангелие, что стало началом новой жизни. С этого дня и до самой смерти монах Гавриил проникся одной мыслью и желанием – жить только для Христа. Каждый день читал свое Евангелие, и ничто другое его не интересовало; лишь уроки просматривал быстро, чтоб не отнимать у себя много времени. Перед сном заходил в свою комнату и долго молился в углу с иконами.
За несколько дней до смерти монах Гавриил вспоминал тот период своего детства:

         — Я сидел на втором этаже, на балконе, задумавшись, когда мне как бы послышался внутренний голос – посмотри на небо. Я встал, подошел к краю балкона, посмотрел наверх и вижу, что на небе был воздвигнут большой крест. Я тогда не знал, а сейчас знаю, что это был мой крест, который я должен был взвалить на себя и нести во имя любви к Богу и ближнему

         К этому же периоду относится еще одно воспоминание монаха Гавриила: — Ночью, когда я спал, внезапно проснулся и увидел перед собой демона с отвратительным лицом. Он смотрел на меня в гневе. С Божьей благодатью я не испугался, напрягся, но ничего не предпринял для его изгнания. Только с удивлением смотрел на него. Он закричал на меня – ты борешься со мной?! И ударил меня кулаком по голове.
Маленький Васико в этом испытании нашел пользу, о чем убеждает нас и воспоминание самого монаха Гавриила: — Когда я увидел демона, тогда моя вера во Христа полностью окрепла. Так как сказал, если сатана существует, Бог – еще больше. И к тому же этим еще, о ближний, я увидел и оценил человеческую красоту.
12-летнему Васико за искреннюю любовь и деятельную жизнь была присвоена Богом Благодать мощи и Божьих откровений
Монахиня Пелагия (бывшая настоятельница Гурджаанского монастыря Пресвятой Богородицы), ровесница и соседка монаха Гавриила, вспоминает:

         — Одним летним днем мой дядя пришел домой и во всеуслышание громко сказал – «Слава Господу Христу, у него еще есть свои избранные люди на земле». На вопрос – «Что случилось, что вас удивило» — рассказал: «Домой шел старой дорогой Варвары, и когда приблизился к разрушенному собору Св. Георгия, что я вижу: Годердзи, сын Васико, в эту жару освобождал собор от больших глыб. Занятый работой, какое-то время он меня не замечал, я тоже, увидев это зрелище, не произнес ни слова, а когда он меня увидел, то обрадовался и сказал – «Иди сюда, дядя Муха, и если сможешь – показал мне на одну большую глыбу, — подними». Моего дядю прозвали «Муха» (Дуб) за его большую силу и борьбу, а его настоящим именем было Георгий. Муха продолжил – «Я очень старался, но не смог сдвинуть с места. А он подошел, сказал – «Во имя Христа», поднял и водрузил вместе с глыбами, собравшимися снаружи собора». Наша семья была верующей, но ввиду того злосчастного режима, перестала посещать церковь и соблюдать пост. А дядя Муха с того дня снова вернулся к христианской жизни.

         Во время Второй мировой войны те несчастные люди, у кого не было вестей с фронта об их близких, приходили к Васико, чтоб узнать что-то. Отец Гавриил, которому тогда было 12 лет, всем отвечал и еще и проповедовал: - «Ходите в церковь, не отрекайтесь от Христа и не теряйте духовной жизни».
Слова маленького Васико никогда не пропадали даром; благодарный народ постепенно возвращался к вере и начинал ходить в церковь. Васико всегда уклонялся от благодарности народа и для самоуничижения иногда очень странно себя вел: в своем районе, на самом видном месте садился в мусор и громко говорил: - «Не забывай, Васико, что ты мусор и не будь о себе большого мнения»,
Члены семьи сердились на Васико за это и наказывали, но народ не смеялся и не унижал его.
К тому же периоду жизни монаха Гавриила относится еще один ошеломляющий случай: во время преследований коммунистического режима, народ прятал святые иконы на чердаках и в других хранилищах. Многие люди потеряли веру и не относились с должным уважением к святыням. К таким подходил маленький Васико и говорил: «У вас дома (указывал точное место) лежит икона. Или воздайте ей должное уважение, или отдайте мне, и она будет у меня; затем, если вы опять захотите воздать ей должное уважение, придите ко мне, и я с радостью верну ее вам». Некоторым становилось жаль, и они оставляли икону, а некоторые, у кого не было такого желания, отдавали. Этот поступок удивлял всех.
Маленький Васико обращался с иконами с особенной любовью. В возведенной им церкви и в башне в Женском монастыре Самтавро, по сей день изумляют всех иконы, красиво и с большой заботой украшенные, которые почти полностью покрывают стены и потолок, что производит незабываемое впечатление на паломников и посетителей.
Страницы: 1 2 3 4 5