Патриарх
Московский и всея Руси Кирилл считает, что современные нападки на
Церковь напоминают атмосферу накануне революции 1917-года. Как сообщает
Интерфакс, об этом Патриарх сказал на встрече с атаманами реестровых
казачьих войск России, Украины и Беларуси.
Зал заседаний Госдумы 1906—1917 гг. Таврический дворец
Мы решил разобраться — в чем сходство.
Предреволюционное обострение
В начале ХХ века Россия переживала такие масштабные и стремительные
социальные изменения, каких еще не знала за всю свою прежнюю
тысячелетнюю историю. Однако именно это неизбежно вызывало и усугубляло
кризис традиционных духовных ценностей, обнажало застаревшие русские
болезни. Подобное положение вещей не могло не породить вопроса о роли
Церкви в обществе. Главным застрельщиком в критике Церкви, конечно,
выступала интеллигенция. Почему? В первую очередь потому, что сама себя
она воспринимала в качестве хранительницы нравственного идеала народа.
Будучи бескомпромиссной в отстаивании своих принципов, русская
интеллигенция не отличалась особой реалистичностью и жизненным
прагматизмом. В результате Церковь воспринималась либо как конкурент,
либо как помеха на пути тех или иных радикальных утопий —
социалистических или либеральных.
Социалистическая и радикально-либеральная среда была индифферентна к религии. Один из лидеров кадетской партии Николай Некрасов, сын священника и кандидата богословия, говорил так: «Для нас “истинный сын православной церкви” — есть фикция». Умеренные либералы считали себя христианами, но это не мешало им гласно и активно критиковать Церковь. По их мнению, главным грехом ее было то, что она служит государству, причем не за страх, а за совесть. Известный философ князь Евгений Трубецкой отмечал: «Святейший Синод стал преимущественно органом надзора за политической благонадежностью духовенства, духовным “департаментом полиции”». Как считали либералы, всевластие так называемой «синодальной бюрократии» (в первую очередь епископата) приводило к духовной стагнации в Церкви. Докладчик октябристской фракции III Государственной думы по церковным вопросам Иван Никаноров в главном рупоре партии — газете «Голос Москвы» писал об «ужасном состоянии» Русской Церкви, виной чему были именно «синодальные порядки». Никаноров в своих статьях призывал рядовое духовенство протестовать против вмешательства светской власти в церковные дела и отмечал, что такое вмешательство происходило по вине епископата. Напомним: именно эта фракция в Думе составляла центр и на тот момент пользовалась правительственной поддержкой.
«Где его Святейшество?»
Пытаясь втянуть в политику «церковные низы», политические деятели, наоборот, активно критиковали за это епископат. Наиболее распространенной была распутинская тема. В том же «Голосе Москвы» писалось, что Григорий Распутин не только руководит кружком, в котором практикуется «духовное и телесное сближение слушательниц с проповедником», но и имеет «высоких покровителей». Отмечались связи Распутина с епископом Сергием (Страгородским) и ректором Санкт-Петербургской духовной академии архимандритом Феофаном (Быстровым). Все это, конечно, должно было внушить публике «полное отвращение, если не омерзение».
Накануне выборов подобная критика только нарастала. В предвыборной
борьбе использовались и вполне искренние мольбы православных христиан к
священноначалию урезонить «старца». Ныне причисленный Церковью к лику
новомучеников Михаил Новоселов в своем обращении к Синоду в январе 1912
года писал про «хитрого заговорщика против святыни, церкви и гнусного
растлителя душ и телес человеческих, Григория Распутина, дерзко
прикрывающегося этой самой святыней церковной». За публикацию обращения в
«Голосе Москвы» тираж номера был конфискован, а редактор газеты
привлечен к суду. На следующий день октябристская фракция выступила со
спешным запросом к правительству по поводу случившегося. Ее лидер
Александр Гучков заклеймил «страшное попустительство высшего церковного
управления» в отношении Распутина и риторически вопросил аудиторию о
Святейшем синоде: «Где его “Святейшество”, если он по нерадению или по
малодушию не блюдет чистоты веры в церкви Божией и попускает развратному
хлысту творить дела тьмы под личиною света?» Оратору аплодировал весь
зал. К запросу присоединилась вся Дума, кроме одного депутата.
Впоследствии тема Распутина и близких к власти неких «темных сил», якобы
управляющих монархом и всем российским правительством, станет главным
инструментом оппозиционной борьбы накануне Февральской революции — она и
приведет оппозицию к победе.
После победно прозвучавшего думского запроса «Голос Москвы» продолжал резкую критику Синода и уже писал, что он формируется из «распутинской партии». Кроме обсуждения «деяний» и «покровителей» Распутина газета активно освещала также активность знаменитого «царицынского Савонаролы» иеромонаха Илиодора (Труфанова) — человека страстного, неуравновешенного и склонного к скандальным выходкам. Однако газета, разумеется, выступала в его поддержку в борьбе против «церковных бюрократов». Деятельность печально известного Илиодора впоследствии закончилась снятием сана, отказом от монашества и переходом в баптизм.
В том же духе газета развивала и кампанию в защиту афонских монахов-имяславцев, оказывая полную поддержку этому неоднозначному движению — лишь на том основании, что они вступили в конфликт с церковной властью. Как и рассчитывали октябристы, активная кампания в парламенте и прессе не только формировала определенные настроения в общественной и народной среде, она также провоцировала политический раскол в среде русского духовенства. Одна его часть внутренне отворачивалась от умеренных либералов, другая — наоборот, вовлекалась в оппозиционные антиправительственные настроения.
Основным предложением либералов по излечению «церковных болезней» было отделение Церкви от государства. Но этого, по их мнению, было недостаточно, поскольку сама Церковь не была способна «выздороветь». Особых надежд на созыв поместного собора у либералов в этом смысле не было. Николай Бердяев отмечал: «Давно уже говорят о Соборе, надеются, что Собор возродит омертвевшую религиозную жизнь, обновит церковь. Но Собор фальсифицируется в интересах князей церкви, верных слуг государства. Государственная власть и церковная иерархия одинаково действуют во имя человеческого властолюбия, самоутверждаются. И “христианскую” иерархию интересует не дело Христово, а дело государственной и церковной власти, дело земного царства, в котором давно уже они царствуют и от которого не хотят отказаться. Религиозное же сознание прогрессивной части духовенства и православных мирян, участвующих в освободительном движении, таково, что не в силах победить отмеченный иерархический принцип, духовно изменить власть». Иными словами, нужно было так подготовить собор, чтобы он принял «правильные» решения.
Страницы: 1 2
Федор Гайда
Зал заседаний Госдумы 1906—1917 гг. Таврический дворецМы решил разобраться — в чем сходство.
Предреволюционное обострение
Князь Евгений Трубецкой, русский философ, правовед. В 1917-1918 годах принимал участие в работе Всероссийского поместного собора
Социалистическая и радикально-либеральная среда была индифферентна к религии. Один из лидеров кадетской партии Николай Некрасов, сын священника и кандидата богословия, говорил так: «Для нас “истинный сын православной церкви” — есть фикция». Умеренные либералы считали себя христианами, но это не мешало им гласно и активно критиковать Церковь. По их мнению, главным грехом ее было то, что она служит государству, причем не за страх, а за совесть. Известный философ князь Евгений Трубецкой отмечал: «Святейший Синод стал преимущественно органом надзора за политической благонадежностью духовенства, духовным “департаментом полиции”». Как считали либералы, всевластие так называемой «синодальной бюрократии» (в первую очередь епископата) приводило к духовной стагнации в Церкви. Докладчик октябристской фракции III Государственной думы по церковным вопросам Иван Никаноров в главном рупоре партии — газете «Голос Москвы» писал об «ужасном состоянии» Русской Церкви, виной чему были именно «синодальные порядки». Никаноров в своих статьях призывал рядовое духовенство протестовать против вмешательства светской власти в церковные дела и отмечал, что такое вмешательство происходило по вине епископата. Напомним: именно эта фракция в Думе составляла центр и на тот момент пользовалась правительственной поддержкой.
«Где его Святейшество?»
Пытаясь втянуть в политику «церковные низы», политические деятели, наоборот, активно критиковали за это епископат. Наиболее распространенной была распутинская тема. В том же «Голосе Москвы» писалось, что Григорий Распутин не только руководит кружком, в котором практикуется «духовное и телесное сближение слушательниц с проповедником», но и имеет «высоких покровителей». Отмечались связи Распутина с епископом Сергием (Страгородским) и ректором Санкт-Петербургской духовной академии архимандритом Феофаном (Быстровым). Все это, конечно, должно было внушить публике «полное отвращение, если не омерзение».
Накануне выборов подобная критика только нарастала. В предвыборной
борьбе использовались и вполне искренние мольбы православных христиан к
священноначалию урезонить «старца». Ныне причисленный Церковью к лику
новомучеников Михаил Новоселов в своем обращении к Синоду в январе 1912
года писал про «хитрого заговорщика против святыни, церкви и гнусного
растлителя душ и телес человеческих, Григория Распутина, дерзко
прикрывающегося этой самой святыней церковной». За публикацию обращения в
«Голосе Москвы» тираж номера был конфискован, а редактор газеты
привлечен к суду. На следующий день октябристская фракция выступила со
спешным запросом к правительству по поводу случившегося. Ее лидер
Александр Гучков заклеймил «страшное попустительство высшего церковного
управления» в отношении Распутина и риторически вопросил аудиторию о
Святейшем синоде: «Где его “Святейшество”, если он по нерадению или по
малодушию не блюдет чистоты веры в церкви Божией и попускает развратному
хлысту творить дела тьмы под личиною света?» Оратору аплодировал весь
зал. К запросу присоединилась вся Дума, кроме одного депутата.
Впоследствии тема Распутина и близких к власти неких «темных сил», якобы
управляющих монархом и всем российским правительством, станет главным
инструментом оппозиционной борьбы накануне Февральской революции — она и
приведет оппозицию к победе.После победно прозвучавшего думского запроса «Голос Москвы» продолжал резкую критику Синода и уже писал, что он формируется из «распутинской партии». Кроме обсуждения «деяний» и «покровителей» Распутина газета активно освещала также активность знаменитого «царицынского Савонаролы» иеромонаха Илиодора (Труфанова) — человека страстного, неуравновешенного и склонного к скандальным выходкам. Однако газета, разумеется, выступала в его поддержку в борьбе против «церковных бюрократов». Деятельность печально известного Илиодора впоследствии закончилась снятием сана, отказом от монашества и переходом в баптизм.
В том же духе газета развивала и кампанию в защиту афонских монахов-имяславцев, оказывая полную поддержку этому неоднозначному движению — лишь на том основании, что они вступили в конфликт с церковной властью. Как и рассчитывали октябристы, активная кампания в парламенте и прессе не только формировала определенные настроения в общественной и народной среде, она также провоцировала политический раскол в среде русского духовенства. Одна его часть внутренне отворачивалась от умеренных либералов, другая — наоборот, вовлекалась в оппозиционные антиправительственные настроения.
Основным предложением либералов по излечению «церковных болезней» было отделение Церкви от государства. Но этого, по их мнению, было недостаточно, поскольку сама Церковь не была способна «выздороветь». Особых надежд на созыв поместного собора у либералов в этом смысле не было. Николай Бердяев отмечал: «Давно уже говорят о Соборе, надеются, что Собор возродит омертвевшую религиозную жизнь, обновит церковь. Но Собор фальсифицируется в интересах князей церкви, верных слуг государства. Государственная власть и церковная иерархия одинаково действуют во имя человеческого властолюбия, самоутверждаются. И “христианскую” иерархию интересует не дело Христово, а дело государственной и церковной власти, дело земного царства, в котором давно уже они царствуют и от которого не хотят отказаться. Религиозное же сознание прогрессивной части духовенства и православных мирян, участвующих в освободительном движении, таково, что не в силах победить отмеченный иерархический принцип, духовно изменить власть». Иными словами, нужно было так подготовить собор, чтобы он принял «правильные» решения.
Страницы: 1 2
