Украинский «эрудит» – учитель Московской Руси

Священник Василий Секачев

Четьи-Минеи, изданы в 1714 году в Киеве

Уже 20 лет Россия и Украина пытаются жить порознь. Попытка эта не новая. Между тем историк Н. И. Костомаров более ста лет тому назад говорил о «двух российских народностях», которые отдельно друг от друга не могут полноценно существовать. Убедительное подтверждение тому – житие святого Димитрия Ростовского, уроженца Малороссии. 10 ноября Русская Православная Церковь празднует день преставления святителя.

«Малая» по названию, но не по значимости
XVII век был веком кризиса Русской Церкви. В церковную жизнь вошли такие изъяны, как отсутствие проповедей в церквах, недопустимые искажения в богослужении, невежество и обрядоверие духовенства и прихожан. В середине XVII века изменить это положение дел попытался патриарх Никон. Однако задуманные им реформы не были по-настоящему осуществлены.
Уже Никон и окружавшие его члены кружка ревнителей церковного благочестия, в определенном смысле чувствуя свое одиночество в России, находили родственные им души именно в Малороссии. Необходимо заметить, что термин «Малороссия» совсем не имеет обидного или уничижительного для украинцев значения. Он введен в употребление византийцами для различения изначальной, Малой, Руси и Руси Великой, возникшей впоследствии в результате колонизации Северо-Востока. С XV века, после падения Византийской империи, термин «Малороссия» употреблялся больше в церковной среде, поскольку Церковь Малой Руси – Киевская митрополия – пребывала тогда в подчинении Константинопольскому патриарху, в то время как Московская митрополия добилась в 1448 году самостоятельности.
В XVII веке московских ревнителей церковного благочестия привлекала в малороссах их образованность, которая сочеталась с живой искренней религиозностью.
Во второй половине XVI века Киевская митрополия, включавшая в себя всю Юго-Западную Русь, пережила встречу с агрессивно настроенным, но превосходящим ее в христианской науке и образованности католическим Западом. Замкнуться в себе (как это сделала Москва) оказалось тогда для Киева невозможно, поэтому было решено бить врага его же оружием: развитием науки, подъемом книжности и образования. В ряде братств, созданных для защиты православной веры от наступления католиков, вводится латинский язык и преподавание по образцу иезуитских училищ.
Несмотря на схоластическую систему преподавания, живая христианская вера воспитанников не выхолащивалась, но приобретала дополнительное книжное обоснование. Сохранению и приумножению живости веры содействовали применявшиеся в учебном процессе диспуты, сценические постановки. Ученики приобретали навыки составления стихов. На научную основу ставилось произнесение проповедей.
Все это и стало главной причиной вызова малороссийского духовенства в Московскую Русь. Патриарх Никон настоял на необходимости принять под царскую руку Малороссию в 1653 году, чему до того активно противился сам царь Алексей Михайлович и окружавшие его бояре.
Малороссы в России
Именно в это время, когда полыхала Освободительная война под предводительством Богдана Хмельницкого и готовилась начаться война Русско-польская, в 1651 году появился на свет в семье простого казака Макарьевской сотни Киевского полка Саввы Туптало сын Данило – будущий митрополит Димитрий. Через 20 лет, окончив три класса Киево-Могилянского коллегиума и приняв монашеский постриг в Кирилловом монастыре, Димитрий уже занимал должность штатного проповедника при черниговском архиепископе Лазаре Барановиче. А в 1701 году Димитрия, уже архимандрита Новгород-Северского Спасского монастыря, по указу Петра I вызывают в Москву для занятия Тобольской кафедры. И хотя Димитрий на эту кафедру так и не попадает, он становится одним из главных, по слову дореволюционного церковного историка К. В. Харламповича, «начинателей нового периода», проповедником и учителем Московской Руси.
Подобно Никону, Петр ценил малороссов духовного звания – как людей образованных. В 1705 году в Великороссии было уже шесть архиереев-малороссов. С 1700-го же года под руководство малороссов попадает по царской воле и Московская академия, находившаяся безраздельно в их ведении до середины XVIII века.
Малороссы смогли активно содействовать духовному просвещению России. По слову Харламповича, они «с помощью армии своих земляков» «подняли образование в великорусском народе, завели образованное духовенство, организовали школу, проповедь и миссию внутри России [в Сибири] и в Китае, улучшили богослужение, устранили многие беспорядки в церковной жизни, снабдили образованным духовенством армию, флот и заграничные наши посольства».
По слову Н. И. Костомарова, в ряду малороссийских епископов в России святитель Димитрий был самым выдающимся.
Справедливости ради стоит сказать, что и на Руси были в то время просвещенные и весьма деятельные архиереи-подвижнки: Афанасий Холмогорский, Иов Новгородский, святитель Митрофан Воронежский. Но они, к сожалению, представляли собой лишь исключение из правила.
Страницы: 1 2

Невинные жертвы проигранной войны. Часть 2

Продолжение. Начало Здесь

Галина  Пырх

В Новосибирской области продолжается суд над бабушкой-опекуном внучек-сирот …

  А теперь перейдем собственно к самому рассказу о том, что стоит за «частным» случаем изъятия у бабушки из далекой сибирской деревни двух внучек, и почему решение суда по делу Елены Борисевич настолько важно для всех российских  родителей и опекунов.

«Мама-бабушка»
Выносить семейные секреты на обсуждение широкой публики — дело не похвальное. Поэтому я не стану посвящать читателей во все хитросплетения взаимоотношений покойной дочери Елены Викторовны с ее гражданским мужем, таджиком по национальности. Суть не в этом, а в том, что после смерти при родах жены он отбыл в неизвестном направлении, и, до недавнего времени, его теща понятия не имела, где искать следы зятя. Трехлетняя Фатима и новорожденная Ульяна оказались на попечении 49-летней Елены Борисевич, и с тех пор она заменила им мать. Так они ее до сих пор и называют.
Ульяна появилась на свет значительно раньше срока, с «букетом» заболеваний, которые могли бы серьезно сказаться на ее физическом и умственном развитии, но не сказались — благодаря добрым рукам и мудрости мамы-бабушки, которая полностью посвятила себя детям.
Елена Викторовна — невысокая, крепко сбитая, с простым русским лицом, не блещет образованностью и интеллектом. Это обычная деревенская баба, «ломовая лошадка», которую жизнь никогда не баловала, но, тем не менее, не озлобила, не заставила сломаться и опустить руки. Сдержанная, молчаливая, даже сейчас, высиживая долгие часы на судебных заседаниях, временами больше напоминающих аутодафе, она ничем не выказывает свою боль и тоску по родным кровинушкам, которые с конца августа находятся в бердском Центре социальной помощи семье и детям, то бишь приюте, «Юнона».
Его директор Татьяна Качан рассказывала на суде, что все воспитатели восхищаются выдержкой этой простой женщины. Фатима и Ульяна, по словам Татьяны Алексеевны, живут только ожиданием встречи со своей «мамой». При виде нее девчушки кидаются к ней и засыпают бесхитростными вопросами о том, когда же, наконец, они вернутся домой, и в этот миг трудно удержаться от слез, не прижать их к груди, не заголосить: «Ой вы бедные мои сиротинушки! Да как же теперь вы жить будете, у чужих людей!» — ведь одним бесстрастным росчерком пера главы Искитимского района Елена Викторовна  отстранена от обязанностей опекуна, и, собственно говоря, только до тех пор, пока длится суд, она имеет еще право видеть своих внучек. Но — ни одного горького слова обиды, ничего, что могло бы смутить их души, ранить неокрепшую детскую психику. Ровным, спокойным тоном она объясняет девочкам, что пока они поживут («погостят») здесь, а потом она их заберет.
Фатима должна была 1-го сентября пойти в первый класс  деревенской школы, куда бабушка ее несколько лет водила на подготовительные занятия. Волею сотрудников опеки она пошла в школу в Бердске, в ту самую, куда ходят все «приютские». И «мама Лена», не жалуясь на судьбу, не ропща, несмотря на то, что к школе все было давно готово, купила для нее необходимые по новой программе учебники, тетради,  цветные карандаши. Сейчас ей это ставят в вину, мол, зря потратила деньги, надо было настоять, потребовать, чтобы, если уж отняли сирот, то и обеспечили всем необходимым, как «государственных» детей. Но она не пошла, не потребовала, не настояла. Потому что не умеет ждать чего-то от других. Потому что привыкла надеяться лишь на себя.
Материнское судилище
Читать о судебных процессах по поводу незаконного изъятия детей у родителей и опекунов, ничем не провинившихся перед ними, не нарушивших их, так «тщательно»  оберегаемые органами опеки, права  — тяжело. Присутствовать на них — тяжело вдвойне.
Первое заседание длилось с 9 утра до половины шестого, второе — до часу дня, и все это время меня — да и не только меня одну — не покидало ощущение полной абсурдности и невозможности происходящего. Вот сидят одиннадцать матерей, думала я, и смотрят, как на их глазах распинают мать, бабушку, отдавшую детям 4 года жизни, и сами участвуют в этом аморальном действе. Ее подробно пытают, что она готовила им на завтраки, обеды, ужины, какие читала книги, в какие  играла с ними игры, и во всем этом сквозит желание поймать на лжи, уличить в том, что ее любовь была — ненастоящая, ее доброта — поддельная, ее забота — лишь напоказ. Самопожертвование еще не старой женщины, отдавшей себя внучкам, в полном смысле слова поставившей на ноги Ульяну, родившуюся с дисплазией тазобедренных суставов, взвешивается на весах слепой Фемиды, и на вторую чашу кладется... частота мытья посуды и подметания пола. Ставится в укор отсутствие в холодильнике «химических» соков и йогуртов — и не берется в расчет запас трехлитровых банок с компотом из собственных яблок, почти ежедневная покупка парного молока от соседской коровы. Делается акцент на не вовремя пройденных медицинских обследованиях — и совершенно игнорируется тот факт, что не так-то просто пройти их даже живя в городе, а уж приехать из далекой деревни одной, с двумя маленькими  детьми на руках — проблема еще та.
Но угнетает даже не это нарочитое невнимание к существующим жизненным реалиям, хорошо известным каждой из присутствующих здесь матери или бабушке. Страшно другое: по словам Татьяны Алексеевны Качан, практикующего психолога, любое изменение в судьбе малышек самым катастрофическим образом скажется на их психике: не «может быть», а фактически 100-процентно, учитывая их анамнез, стресс, пережитый Фатимой и Ульяной в случае передачи их в другие семьи (с большой долей вероятности сестер разлучат) или детдом приведет к тому, что они НАВСЕГДА останутся психически неполноценными.
Этот приговор девочкам прозвучал в самом начале первого дня заседания, и, если бы представители органов опеки Искитимского района ДЕЙСТВИТЕЛЬНО были озабочены охраной прав  детей, на этом бы все и закончилось. Потому что, по нормальной, человеческой, материнской логике, судьба ребенка, его жизнь и здоровье должны быть неизмеримо выше чиновничьих амбиций, задетых иском Елены Викторовны Борисевич о незаконности отмены ее опекунства и изъятия внучек. Но сердце чужих матерей не сжалось болезненно, не забилось учащенно от тревоги. Они остались невозмутимы — как та женщина в притче Соломона, которая была готова даже на смерть младенца ради того, чтобы доказать свою правоту.
Природа против прав
Почему так происходит? Почему те, кто поставлен государством «опекать» и «попечительствовать», лишь надзирают и карают? Почему из наших двойственных законов, которые сегодня «вертят» по своему разумению все, кому не лень, зачастую выбирают только то, что работает не во благо детей, а против них? Почему повязка Фемиды сбилась сегодня настолько, что закрывает ей уже не только глаза, но и уши, не пропуская ни звука из слов в защиту нормальных, любящих родителей и опекунов?
После перечисленных риторических вопросов я могла бы затем присоединить свой голос к хору родителей-общественных деятелей, обвиняющих нашу власть, создавшую «фашистскую» систему не социальной защиты, а «социального наказания».  Могла бы, но не стану этого делать. Не потому, что люблю сегодняшнюю российскую власть и полностью ее поддерживаю. А потому, что проблема не только в ней. Также потому, что в «деле морозовской бабушки-опекуна» участвуют не две стороны — истица (Елена Викторовна Борисевич) и ответчики (сотрудницы Искитимского районного отдела опеки и попечительства во главе со своим начальником Натальей Пшеничниковой), а три — министерство социального развития Новосибирской области в лице его представителей: начальника Правового управления Елены Анатольевны Бабушкиной и начальника Управления опеки и попечительства, защиты прав детей Ольги Аркадьевны Квятковской, выступающих в защиту Елены Борисевич. Это было принципиальное решение министра социального развития НСО С.И.Пыхтина — защищать третьей стороной семью. (Кстати, интересен тот факт, что Н.В. Аникеева — уполномоченный по правам ребенка в области — никак не реагирует на эту ситуацию.)
И вот это и придает уникальность процессу, а также добавляет необходимые объем и цвет в двухмерную черно-белую картину «Современные Общество и Власть».
Деревенские жители в массе своей консервативны и не склонны к скоропалительным суждениям в вопросах «политической моды». Расшевелить их, заставить думать «креативно» — почти непосильная задача. Именно на таких сельских «тугодумах» и держится фундамент российского менталитета, еще не расшатанный до конца порывами европейского «ветра свободы».
Елена Борисевич — типичный представитель народной культуры семейного воспитания. Ей неведомы понятия «приоритет прав детей», «мир, пригодный для жизни детей», «территория, дружественная детям» — все эти «евроизыски», превращающие нормальное, инстинктивное родительское чувство в нечто экстравагантное, якобы не свойственное людям изначально. Для нее Фатима и Ульяна  — это частицы ее самой, то, что невозможно отрезать, не причинив боли. Ее любовь к ним незатейлива, абсолютна и естественна, как жизненная правда. 4 года тому назад для нее не стоял вопрос: «забирать или не забирать» из больницы недоношенную малютку, 900-граммовый комочек живой плоти. Не было мысли, столь свойственной сегодня стареющим городским женщинам, подошедшим к 50-летнему рубежу: «Я еще могу устроить свою жизнь, зачем мне эта обуза?» Она просто приняла на себя ответственность за сирот, потому что и не могла поступить по-другому. Потому что это — естественный, природный женский инстинкт, так и должно быть, и за это даже не стоит хвалить. Поступить иначе — вот это уже было бы отклонением от нормы — в нравственном и природном смысле.
Я смотрела на нее во время суда: она выглядела туповатой и заторможенной, до тех пор, пока речь не заходила о детях. Вот тогда она как будто расцветала, и ее слова, интонации были полны такой нежности, такой неподдельной доброты, какую сегодня редко встретишь. И становилось понятно, что для нее сейчас ничего в этом мире не существует, кроме двух маленьких девочек, ожидающих ее прихода у казенных окон детского приюта.
Ее оппонентши — словно из другого мира. Из другой культуры, другой страны. Не удивительно, что Борисевич и сотрудницы опеки не могли друг друга понять — ценности и приоритеты у них разные.
Страницы: 1 2 3

Православный календарь 12 ноября (30 октября ст. ст.)

В этот день:
Русская Православная Церковь отмечает память святых:
Апостола Марка от 70-ти
Апостола Клеопы от 70-ти (Греч.).
Сщмч. Зиновия, еп. Егейского, и сестры его Зиновии (285).
Преподобномученицу Анастасиию Римляныну (III)
Свв. Стефана Милютина, короля Сербского (1320), брата его Драгутина (1316) и матери их Елены (1306) (Серб.).
Обретение мощей вмч. Стефана-Уроша III Дечанского, царя Сербского (1331).
Мученицы Евтропии Александрийской (ок. 250).
Исповедника Варнавы (Настика) Боснийского (1964).
Апостолов от 70-ти Тертия, Иуста и Артемы (I).
Священномучененика Маркиана, еп. Сиракузского (II).
Священномученика Леонида пресвитера (1941).
Мч. Иотама Зедгенидзе Параванского (1465) (Груз.)
Преподобной Евтропии Херсонской
Озерянская икона Божией Матери
Храни вас Господь, Матерь Божия и все святые, их же память мы сегодня отмечаем!

Молитвы:
Сщмч. Зиновия. Тропарь, глас 4.
Мученицы Твои, Господи,/ во страданиих своих венцы прияша нетленныя от Тебе, Бога нашего,/ имуще бо крепость Твою,/ мучителей низложиша,/ сокрушиша и демонов немощныя дерзости,/ тех молитвами/ спаси души наша.
Сщмч. Зиновия.Кондак, глас 8.
Истины свидетели и благочестия проповедники,/ двоицу достойно почтим в Богодухновенных песнех,/ Зиновия вкупе с мудрою Зиновиею,/ купно жившия и отшедшия/ и мучением приимшия венец нетленный.
Озерянской иконы Богородицы. Тропарь, глас 3.
Твоего предстательства уверение / и милосердия Твоего явление / икона Озерянская нам, Владычице, показася; / пред неюже души наша в молитве изливаем / и верою Тебе вопием: / воззри, Милосердая, на люди Твоя, / вся скорби наша и печали утоли, / утешение благое в сердца наша низпосли / и спасение вечное душам нашим, Пречистая, испроси.
Озерянской иконы Богородицы.Кондак, глас 5.
Не отрини, о Милосердая Мати,/ слез и воздыханий наших,/ но прошения наша милостивно приимши,/ пред иконою Твоею молящихся людей веру укрепи,/ умилением сердца их исполни и крест земнаго жития носити им помози;/ елика бо хощеши, можеши.
Свв. Стефана Милютина. Тропарь, глас 3.
Ты на земли вседушно Христа возлюбив/ и Того заповеди соблюдая,/ яко река, благоутробием изсохших нищетою богатно напоил еси/ и люди своя снабдел еси,/ и рака мощей твоих благоухания цельбы всем подает,/ сего ради, святе, молим тя,/ изпроси душам нашим велию милость.
Свв. Стефана Милютина. Кондак, глас 4.
Явился еси от корене благаго/ отрасль преславная отечеству своему и прародителем своим,/ новообразен подобник бывавши/ и людем своим являешися утварь прекрасная.
Pages: 1 2 3

Невинные жертвы проигранной войны

Галина  Пырх

В Новосибирской области продолжается суд над бабушкой-опекуном внучек-сирот …

Сегодня дети, завтра — народ.

В.А. Сухомлинский

   В начале сентября я уже писала в статье «Профессиональное заболевание чиновников — болезненный зуд власти» о печальной истории Елены Борисевич — жительницы села Морозово Искитимского района Новосибирской области. В августе этого года у бабушки, ставшей опекуном родных внучек после смерти дочери, органы опеки отобрали детей якобы из-за не вовремя сданных финансовых отчетов. За прошедшее со дня  публикации время Елена Викторовна пережила два судебных заседания по поводу ее иска к районной опеке по факту незаконного отстранения ее от обязанностей опекуна и изъятия девочек, 12 ноября состоится третье, возможно, решающее.

Окончательный вердикт, который вынесет районный суд, из-за некоторых особенностей «дела Борисевич», возможно, будет иметь большое значение не только для ее собственной судьбы и  судьбы других опекунов — жителей Новосибирской области, но и для российской семейной политики в целом. Но, прежде чем я перейду к рассказу о том, что  стоит за «частным» случаем изъятия Фатимы и Ульяны, давайте поговорим на тему, которая до недавнего времени находилась под негласным запретом, да и сейчас обсуждается крайне редко и неохотно.

Часть 1.

 «Евростандарт» для туземцев
Вы знаете, мне страшно надоело жить в реальности абсурда. Ну, правда, надоело. По-моему, уже ни для кого не секрет, что наше общественное сознание на протяжении многих лет страдает — как бы это помягче выразиться? — своеобразным «раздвоением личности». То есть, с одной стороны, российское государство декларирует заботу о населении страны и даже принимает законы, где наше право на нее документально закреплено в чеканных формулировках соответствующих статей, а с другой, — эта забота настолько «голографична», что полюбоваться на нее можно, особенно издалека, а вот пощупать — нет. Куда ни приведет журналистская тропа, везде «ответственные лица» разных уровней и общественные деятели различного вида много и горячо говорят о том, что ими делается для блага народа, и им веришь, и с интересом читаешь отчеты о их кипучей деятельности, — а выйдешь на улицу, поговоришь с тем самым народом, ради которого они день и ночь трудятся, не покладая рук, и невольно подумаешь: «Или я что-то не понимаю в этой жизни, или все сделанное оборачивается чем-то совсем другим, по бессмертному черномырдинскому выражению: «хотели как лучше, а получилось — как всегда»...
Впрочем, все это — эмоции. На самом деле, причина массового «сдвига по фазе»  лежит на поверхности. Просто мы живем на стыке эпох. Мало того, мы являемся одновременно и свидетелями, и непосредственными участниками кульминации борьбы цивилизаций: постхристианских западно-европейской и американской, эзотерическо-языческих восточных, с одной стороны, — и патриархально-православной славянской, российской, с другой.
К тому же, как в последнее время неоднократно подчеркивал в своих   интервью бывший председатель думского Комитета по экономической политике и предпринимательству, депутат Госдумы Евгений Федоров, с 1991-го года, с момента распада Советского Союза, наше государство считается проигравшим в «холодной войне» и находится в режиме неявной (для населения) политической и экономической оккупации. Наверное, это можно назвать также государственно-политическим и социальным патронатом ведущих держав мирового сообщества.
Если смотреть на прошедшие с того  момента 20 лет именно под этим углом зрения, тогда все становится на свои места, и абсурд ситуации сменяется на абсолютно логичную картину отношений побежденных и победителей.
Падение советской супердержавы означало не просто крах определенной политической системы, а именно — в глазах Запада и США, — практическое подтверждение того, что их цивилизация оказалась более жизнеспособной. Следовательно, они имеют полное моральное право диктовать нам, как надо жить, чтобы соответствовать своему новому статусу «младшего брата». «Российские туземцы» (впрочем, не только российские, поскольку «патронат» распространяется на всю территорию бывшего Советского Союза, включая Кавказ и Среднюю Азию) должны покорно принять те «евростандарты» жизни побежденных, которые нам милостиво предоставляют представители «успешных» цивилизаций — милостиво, особенно если вспомнить колониальные войны европейских стран в XVIII-XIX веках. То, что мы до сих пор еще пытаемся «сметь свое суждение иметь», естественно, воспринимается ими с презрительным недоумением.

Синдром массовой нелюбви

Тем, кто во взрослом возрасте пережил весь кошмар 90-х годов, думаю, не надо особо напоминать, как это было: бандитские перестрелки на улицах мирных городов, «веерные» отключения от электроэнергии стратегически важных объектов, больниц, целых населенных пунктов, массовое закрытие предприятий, научных институтов, толпы растерянных людей, вдруг ставших ненужными родному государству, забастовки озлобленных и отчаявшихся шахтеров, врачей, учителей, повальные самоубийства, смерть от стрессов и элементарного голода тысяч, десятков тысяч бывших советских людей- ветеранов, победивших в самой кровавой войне XX века, пенсионеров, поднявших страну из руин и под конец жизни ее потерявших...
И посреди этого хаоса — первое за 45 послевоенных лет поколение детей, так никогда и не узнавших, что это такое — счастливое, беззаботное детство, веселые песни у пионерского костра, радостное ожидание поездки с родителями на Черное море в летние каникулы, азартные игры во дворе в пионербол, футбол, в «резиночку», чистые, светлые фильмы по телевизору и в кинотеатре.
Вместо этого — страх за себя, за близких, ушедший глубоко в подсознание, обида на отца и мать, занятых проблемами выживания и не имеющих ни времени, ни сил лишний раз приласкать, пожалеть, просто выслушать, тюремный шансон, доносящийся отовсюду, и «девятый вал» жестокости, пошлости, матерщины, обрушившийся с телеэкранов на потрясенную внезапным крахом всех прежних идеалов страну и необратимо искореживший детские души.
Миллион с лишним, а по некоторым данным, до трех миллионов детей в те годы оказались лишенными даже замотанных и невнимательных, даже пьющих родителей, даже неуютного дома. Их детство проходило в теплотрассах, в общении с такими же малолетними изгоями, беспризорниками, выкинутыми на обочину жизни вихрем предательски, «втихую» проигранной войны...
А потом они выросли.
Авторы некоторых публикаций, направленных против ювенальной юстиции, в эмоциональном запале напрочь отрицают проблемы, существующие во многих современных семьях, и тем самым «подставляются под удар» сторонников ЮЮ, заостряющих внимание общества и СМИ как раз на  «болевых точках» взаимоотношений нынешних родителей и детей.
Одной из таких «точек» является так называемый «синдром родителей 90-х». Стрессы, пережитые в последнее десятилетие прошлого века, нанесли мощный удар по психике, мировоззрению и нравственным установкам молодого поколения родителей, сделав их излишне жесткими и агрессивными, склонными решать возникающие семейные конфликты не полюбовно, а с неоправданным применением силы, в том числе и физической.
Кроме родительского, налицо и детский синдром, поскольку дети 90-х  пострадали, на самом деле, гораздо больше взрослых — это уже сказывается, в свою очередь, на том, как они, теперь 25-30-летние, относятся к своим чадам.
«Быстро подошел, я сказала! Что, не понял? Быстро подошел и надел капюшон!» — так молодая мамаша при мне обращалась к маленькому сыну. Слова падали, как удары топора. Малыш робко подошел, вжав голову в плечи, а когда мать, надевая капюшон, резко встряхнула его, инстинктивно зажмурился...
И это не единичный случай. Современные мамы и папы нередко грубы, нетерпеливы, резки как со своими родителями, так и со своими детьми. Недолюбленные сами, зачастую они не могут дать им того, чего не имеют — терпеливой, всепрощающей, великодушной родительской любви. И... по этой причине автоматически попадают в сферу внимания сотрудников (сотрудниц) органов опеки. Таких же — резких, нетерпеливых, склонных рубить с плеча... матерей. Конечно, далеко не все матери такие и не все работники опеки — матери, но и «опекатели», и «под-опечные» прошли через «мясорубку» 90-х годов и имеют сходные черты характера. При этом первые вовсю используют их для утверждения своей власти над вторыми, угрожая изъятием ребенка, если те начнут, в свою очередь, утверждать ее над своими детьми. Такой вот получается «круговорот», в основе которого лежит пережитая в детстве «недо-любовь». А крайними, как всегда, остаются дети — невинные жертвы «поколения 90-х». Потому что ни к нормальным отношениям в семье, ни, тем более, к истинной защите их интересов то, что сегодня зачастую происходит, не имеет никакого отношения.
Страницы: 1 2 3 4 5 6