Православный календарь 5 января (23 декабря ст.ст.)

Рождественский пост.
В этот день:
Русская Православная Церковь отмечает память святых:
Десяти мучеников в Крите
Св. Наума, просветителя Болгарского (Болг. ).
Преподобного Нифонта, еп. Кипрского (IV).
Преподобный Павел, еп. Неокесарийский
Преподобного Наума Охридского
Прп. Давида Эчмиадзинского, в Армении.
Преподобный Эгберт Ратмельсигийский, Линдисфарнский
Святителя Феоктиста, архиеп. Новгородского
Новосщмч. Павла (Кратирова), еп. Старобельского.

Храни вас Господь, Матерь Божия и все святые, их же память мы сегодня отмечаем!
Молитвы:
Мучеников, иже в Крите. Тропарь, глас 3.
Многочудный Крит почтим,/ процветший честныя цветы,/ Христовы бисеры,/ мучеников сорасленых,/ десять бо суть числом, блаженнии,/ иже весь идольский народ посрамиша,/ темже и венцы прията, добледушнии.
Св. Наума. Тропарь, глас 4.
Мир оставил еси, прилепився Христу,/ плоть распял еси, пожив Духу,/ Науме всеблаженне,/ потщался еси апостольским подвизатися течением/ и уловил еси к вере Болгарская неисчетная множества./ Темже молитвами твоими/ избави нас от искушений.
Св. Наума. Кондак, глас 3.
Светлых твоих подвигов пречестная память, яко велие солнце, всем возсиявает,/ лица воспевающих тя просвещает,/демоны и всяку болезнь отгоняет:/ сего ради, сошедшеся, любовию сию верно восхвалим.

Pages: 1 2 3

Две крайности: Экуменизм и Зилотство. Любовь и истина

Продолжение. Начало Здесь

архимандрит Епифаний Феодоропулос

                              Письмо к Вселенскому патриарху
                                                                                 Под девизом: «Любовь без пределов и границ» (патриаршее Рождественское послание 1968 года)

Святейшему Вселенскому патриарху Афинагору,

Константинополь

 Святейший отче!

 «Мал бех в братии моей и юнший в дому отца мо­его...» (Пс. 150, 1), поэтому со страхом решаюсь об­ратиться к Вам — Божиим Промыслом, — первому епископу Православной Церкви¹.

Поверьте: я делаю это не напоказ, но единственно ради успокоения своей совести, с непреодолимой силой вынуждаю­щей меня поступить так, как поступил царь Давид: «И глаголах о свидениих Твоих пред цари и не стыдяхся» (Пс. 118, 46).
Мне, конечно, не известно, достигнет ли мой не­мощный глас Вашего слуха. Ибо знаю, что гласы «трубы, свирели же и гусли, самвики же и псалти­ри и согласия, и всякаго рода мусикийска...» (Дан. 3, 5), звучащие вокруг Вас, заглушают лю­бой, более слабый звук.
Но, как бы то ни было, добро Вам знать, что ут­верждённые в отеческом предании священнослужи­тели и миряне не только зазвучат диссонансом в оркестре, которым дирижируете Вы (словно у Вас нет другого дела); но и «златому образу» ненавистного экуменизма, поставленному Вами на поле Деире, не поклонятся, пещь ли разжжется седмерицею «наффою и смолою, и изгребьми и хврастием» (Дан. 3, 46) или же уготовится ров львиный2.
Ваше Святейшество!
Поводом для написания настоящего обращения послужило недавнее письмо одного монашеского братства Святой Горы, в котором говорилось о не­возможности поминовения Вашего имени³ и испрашивался совет у моего недостоинства о том, как же должно поступить.
Но если бы это письмо было единственным! Поч­ти ежедневно нас, «традиционных» священнослужи­телей, следующих Церковному Преданию, осажда­ют устными и письменными мольбами, призывая к категорическим решениям. Ежедневно мы стано­вимся свидетелями тревоги многих благочестивых душ. Ежедневно мы изо всех сил стараемся бороть­ся со страшнейшими соблазнами, вызванными Ва­шими заявлениями или поступками. Наконец, мы подвергаемся ежедневному устному и письменному поношению со стороны любителей крайних мер, на­зывающих нас трусами и предателями за то, что мы закрываем глаза на Ваши действия.
 Ваше Святейшество!
Вы и Ваши последователи на все гласы поёте тропарь любви. Любовь, любовь, любовь! «Любовь без пределов и границ». Во имя любви — одно, во имя любви — другое, во имя любви — третье. Но странно! Если Ваше сердце переполняет любовь так, что в нём берут начало полноводные, достига­ющие пределов Запада реки, собирающиеся в мо­ря, в которых весело и комфортно плещутся ерети­ки всех мастей, то почему же не находится в Вашем сердце нескольких капель любви и для несчастных православных? Для тех из них, кто соблазняется, видя, как православный патриарх Константинополя преступает — во имя любви! — священные каноны, ниспровергает вековые устои, разрушает крепостные стены и стирает границы, установленные святейшими отцами Церкви. Разве для них, Ваше Святейшество, иссякли источники Вашей любви? Разве для них не найдётся у Вас ни крохи нежной заботы, ни следа милосердия и со­страдания? Что же это: любовь к еретикам, но без­различие и пренебрежение к православным!? Куда же, в конце концов, Ваше Святейшество, Вы ведё­те Церковь?
Но, интересно знать, действительно ли Вы люби­те еретиков? Нет! Нет, Ваше Святейшество, как это ни парадоксально. Действительно и искренне любим еретиков мы — «узколобые» и «фанатики», но не Вы и не те, кто с Вами. Ваша любовь не истинная, но поверхностная и притворная, она не нисходит свы­ше, но является «земной, душевной, бесовской» (Иак. 3, 15). Кто искренне любит больного? Тот, кто говорит ему: «Ты здоров, ешь, что хочешь», вы­зывая тем самым обострение болезни и скорейшую смерть, или тот, кто указывает больному на недуг и запрещает есть вредную для него пищу? Мы, гово­ря еретикам, что они следуют опасным путём, име­ем надежду на то, что разбудим их совесть и стрем­ление взыскать истину. Вы и иже с Вами, заявляя, что православных и еретиков «ничто не разделяет», усыпляете и обманываете их, закрывая перед ними путь истины. Действительно, верны пророческие слова: «Людие мои, блажащие вас льстят вы.» (Ис. 3, 12). Кого из инославных Вы и «дориносящие» Вас медоточивые и бесхребетные епископы привели в Православие? Никого, Ваше Святейшест­во! Никого, несмотря на все поездки, конференции, обеды, подарки, улыбки. К истине Православия привели еретиков только некоторые «фанатики» — православные.
Понимаете ли Вы, Ваше Святейшество, куда мо­жет привести Ваш призыв к «любви без пределов и границ», если его применять универсально? Вот несколько примеров: а) судьи оправдывали бы всех виновных и невиновных (тюрьма может быть истол­кована как проявление любви в том случае, когда любовь имеет «пределы и границы»; ведь если я люблю «без пределов и границ», то как я посажу в тюрьму того, кто не хочет туда садиться?); б) учи­теля переводили бы из класса в класс даже самых нерадивых учеников (какая же это любовь «без пре­делов и границ», если я обрекаю молодых людей на потерю целого года?); в) родители не мешали бы своим чадам осуществлять даже самые вредные их желания; г) добрачное сожительство стало бы но­сить характер церковного установления (какую же я имею любовь «без пределов и границ», воспрещая юной паре «доводить их отношения до конца», прежде чем их союз не получит церковного благо­словения; зачем обрекать их на томительное ожида­ние, часто долговременное, когда обстоятельства не позволяют в скором времени заключить брак?); д) Вы сами, Ваше Святейшество, не смогли бы на­казать ни одного клирика, совершившего даже са­мый тяжкий проступок. Но, однако, Вы недавно не только приговорили к извержению из сана и изгна­нию со Святой Горы целую группу иеромонахов (лично я не знаком ни с одним из них и поэтому пи­шу это, не имея в виду их защиту), но, как слыш­но, готовите и новые подобные «смертные пригово­ры» некоторым священнослужителям в Америке, поскольку они прервали (неважно, справедливо или нет) общение с Вами. Но где же Ваша «любовь без пределов и границ», Ваше Святейшество? О, к какому религиозному и общественному хаосу могло бы привести осуществление призыва к «любви без пределов и границ»!..

Страницы: 1 2 3 4

Опубликовано в рубрике Святоотеческое насле

Учение архимандрита Софрония о старчестве: старчество и послушание в Богословии Софрония (Сахарова)

Продолжение. Начало Здесь.

Иеродиакон Николай (Сахаров)

Вклад о. Софрония: Послушание и личность

Усвоение неискаженного святоотеческого предания о послушании и его интеграция в рамки учения о личности позволило о. Софронию дать более глубокое богословское обоснование аскетической практике старчества.

Суть его подхода к старчеству состоит в том, что старчество представляется действенным путем к осуществлению ипостасного образа бытия. Для о. Софрония послушание является прямым отражением и выражением богоподобия человека в его динамическом измерении, то есть динамики в жизни личности и личностных отношений.
Человек, как образ и подобие Бога, призван к полноте Богообщения и к Жизни по подобию Бога. Послушание, как делание (pravxi”) воли Божией, помогает послушнику реально и действенно войти в сферу Божественной воли, и следовательно, самой Божественной Жизни. Таким образом, чрез послушание человек предвосхищает “божественный образ бытия”.
Послушание и троичный образ бытия
Послушание и троичный Первообраз
Подход о. Софрония к истолкованию старчества отмечен глубочайшим осознанием онтологической связи между аскетическим деланием и догматическим видением Первообраза-Троицы. Так, осмысляя понятие взаимопроникновения (pericwvrhsi”) Ипостасей в Пресвятой Троице, о. Софроний рассматривает послушание Христа Отцу как прообраз для человеческого послушания, с вытекающими отсюда определенными антропологическими и аскетическими выводами. Византийская традиция также устанавливает послушание Христа в качестве образца для иноческого послушания, однако св. Отцы не связывают кенотическое послушание Христа-Человека с триадологией, ибо согласно их видению в недрах Самой Пресвятой Троицы, в Ее внутритроичной жизни кенотический элемент отсутствует. Святоотеческие комментарии к Флп. 2:6 рассматривают слова апостола относительно кенотического послушания Христа исключительно в контексте Воплощения. Святоотечвеские истолкования Флп. 2:6 подчеркивают во Христе человеческий образец для прочих людей, его пастырское и нравственное значение. Так, для преп. Варсануфия Газского, послушание уподобляет человека Сыну Божию. Преп. Иоанн Кассиан также видит во Христе пример послушания:
“... в подчинении до конца авве мне можно было хоть несколько подражать Тому, о Котором говорится: “смирил Себя, быв послушным даже до смерти” (Флп. 2:8), чтобы удостоиться смиренно говорить слово Его: “Я пришел не для того, чтобы творить волю Мою, но волю Пославшего Меня Отца (Ин. 6:38)”
О. Софроний идет гораздо глубже в своем истолковании “примера” Христа (ср. Ин. 13, 15), которое охватывает не только “видимое” послушание Христа в течение Его земной жизни, но и внутри-Троичный, вечный кеносис Его самоистощающейся любви к Отцу. Воплощение Второй Ипостаси Троицы, провозглашенное Евангелием, было откровением о внутритроичной Жизни Божества в Ее вечном измерении. О. Софроний следует Церковному учению, наиболее ярко выраженному в писаниях Великих каппадокийских Отцов, когда он утверждает, что “каждая Ипостась является носителем всей абсолютной полноты Божественного Бытия”. Эта взаимная динамическая полнота имеет место благодаря кенотическому самоумалению одной Ипостаси по отношению к Другой:
Чрез Него (Христа) нам дано откровение о характере Бога-Любви. Совершенство в том, что эта любовь смиренно, т.е. без остатка отдает себя. Отец в рождении Сына выливает Себя всецело. Но и Сын все возвращает Отцу. Именно сей акт тотального истощания совершил Господь в Своем воплощении, в Гефсимании и на Голгофе.
В этом контексте послушание предполагает не только исполнение воли другого Лица, но охватывает всю совокупность проявлений иной Персоны. Через это предельное кенотическое “послушание” внутри Св. Троицы осуществляется динамическое взаимообщение (pericwvrhsi”) Лиц. В такой кенотической тринитарной перспективе послушание есть выражение божественной любви. В самом деле, во внутритроичных отношениях различие между любовью и послушанием стирается.
О. Софроний толкует Флп.2:6 в плане Внутритроичного кенотического взаимопроникновения Ипостасей. Писание приоткрывает эту тайную завесу, как Отец самоистощается в любви к Сыну. Так Христос сказал: все предано Мне Отцом Моим (Мф.11:27), — Отцом, Благоволившим, “чтобы в Нем (Христе) обитала всякая полнота” (Кол.1:19) — Отцом, Который “все отдал в руки Его” (Ин.13:3) — и суд (Ин.5:22), и славу (Ин.17:22) и власть (Мф.28:18), и жизнь (Ин.5:26): в общем, — “все что имеет Отец — Его” (Ин.16:15) т.д. Но и Ипостась Логоса-Христа “возвращает” Отцу полноту бытия чрез Свое абсолютное истощание до последней возможной меры — смерти как “не-жизни”. Голгофская смерть явилась кульминацией пути истощания Христа в Его Любви к Отцу на протяжении всей Его земной жизни. Это выражается в в Его бытийной ипостасной ориентации, где Отец является средоточием всего Его бытия. Золотой нитью чрез все Евангельское повествование проходит идея, которую можно выразить краткой формулой “Не Я, но Отец Мой”. Христос “живет Отцом” (Ин. 6:57). Он “не пришел Сам, но Отец послал Его” (Ин.8:42). Он “пришел во Имя Отца” (Ин.5:43) и “все дела творит (только) во Имя Отца” (Ин.10:25), “как Отец заповедал Ему” (Ин.14:31) Из-за полноты Своей любви к Отцу “Он ничего не может творить Сам от Себя” и “не ищет Своей воли, но воли пославшего Его Отца” (Ин.5:30), “говорит только так, как научил Его Отец” (Ин.8:28), и только “все то, что слышал от Отца Своего” (Ин.15:15), так что “Его учение не Его, но Пославшего Его Отца” (Ин.7:16), поскольку Он ищет не своей Славы, но славы Отцу Своему: Говорящий сам от себя ищет славы себе; а Кто ищет славы Пославшему Его, Тот истинен (Ин.7:18). Его “пища (то есть основа и источник Его Бытия) есть творить волю Пославшего Его и совершить Его дело” (Ин. 4:34) и т.д. и т.п. Несмотря на то, что Христос есть Воплощенное Слово, Он ни слова не говорит от Себя, но только от Отца, умаляя Себя настолько, что Его собственная ипостась как бы остается тайной, словесно невыраженной самим, но освидетельствованной Другим. Несмотря на то, что Христос есть Воплощенный Бог, Он настолько избегает всякого от Себя исходящего “божественного действия”, что Ипостась Отца абсолютно ясно проступает через абсолютно “прозрачную завесу” само-истощающейся Ипостаси Христа. Через этот кеносис Он становится точным образом Ипостаси Отца. (Евр. 1:3)
Реализация троичного Первообраза
Развиваемое о. Софронием богословие образа и подобия помогает ему спроецировать внутритроичное взаимопроникновение (pericwvrhsi”) на уровень человеческих взаимоотношений: человечество создано по образу Св. Троицы и должно подражать божественному образу бытия, явленному во Христе и Христом.
Послушание видится о. Софронием как “самораскрытие” человека для реализации его ипостасных возможностей, ибо оно осуществляет на человеческом уровне принцип “взаимопроникновения” ипостасей, когда одна из них посредством послушания принимает в себя другую. О. Софроний выражает это следующими словами:
Без культуры истинного христианского послушания человек неизбежно пребудет “замкнутым кругом”... Отсутствие послушания в расположении человека есть верный признак душевной болезни, удерживающей его в тисках эгоистической индивидуальности, противоположной началу ипостаси.
Ипостасный принцип бытия характеризуется всеобъятностью, когда одна ипостась живет всей полнотой многоипостасного бытия. Чтобы расширить себя до таких вселенских пределов, послушник начинает с того, что в послушании принимает в себя проявления иной личности (его волю, идеи, весь его мир). Это помогает ему постепенно развить свою собственную ипостасную потенцию, то есть он учится “принимать в себя другие ипостаси”:
Прогрессируя в подвиге послушания, человек одновременно научается жить различные состояния и положения не только как “свои” индивидуальные, но и как своего рода откровение о происходящем в мире людском. Всякую боль или страдание, физическое или моральное, всякий свой успех, или поражение, или потерю — он живет не только замкнуто в самом себе, “эгоистически”, но духом переносится в переживания людей, ибо в каждый данный момент времени миллионы людей непременно находятся в подобном состоянии. Естественным следствием такого движения духа становится молитва за весь мир.
Христоподобная универсальность личности выражается в молитве за весь мир, в которой о. Софроний видит осуществление ипостасного начала. В молитве личность объединяет человечество в одно целое, неся в себе его полноту:
В душе делателя послушания развивается сострадание всему человечеству, и молитва его постепенно принимает космический характер, становится носящею в себе всего Адама, то есть ипостасною, по образу все объявшей в себе молитвы Христа в Гефсимании.
Страницы: 1 2