Преподобный Серафимъ Саровскій

Преподобный Серафимъ Саровскій (1759—1833 г.г.) былъ самымъ яркимъ и самымъ современнымъ представителемъ вновь возрожденной подвижнической школы внутренняго дѣланія.

Арх. Кипріанъ

Какими путями достигло до него это новое вѣяніе?
Хотя школа умнаго дѣланія къ тому времени почти всюду была забыта, но живая струя, ведущая начало отъ древняго времени, окончательно не изсякла.

Свѣдѣнія о духовномъ дѣланіи передавались въ видѣ поученій изъ поколѣнія въ поколѣніе. Во многихъ монастыряхъ должны были уцѣлѣть и древнія рукописи отеческихъ твореній. Примѣръ кіевскаго старца Досиѳея и духовныхъ столповъ Саровскихъ о. о. На зарія и Пахомія показываетъ, что такіе опытные подвижники существовали и тогда. По преданію о. Досиѳей даетъ юному Прохору наставленіе о твореніи непрестанной умно-сердечной молитвы. Когда послѣдовало явленіе Богоматери преп. Серафиму и монахинѣ Евпраксіи, ей было сказано, что она удостоилась этого видѣнія за молитвы о. о. Серафима, Марка, Назарія и Пахомія, представлявшихъ собою единую духовную семью. Какъ мы уже упоминали въ жизнеописаніи о. Назарія, оба подвижника, — преп. Серафимъ и о. Назарій, одновременно отшельничаютъ въ Саровскомъ лѣсу. Преп. Серафимъ возвращается въ 1810 г. въ монастырь, т. е. на слѣдующій годъ послѣ кончины о. Назарія. Въ лѣсу они пробыли одновременно 8 лѣтъ. О. Назарій былъ однимъ изъ тѣхъ, къ кому обращались за разъясненіемъ темныхъ мѣстъ при печатаніи Добротолюбія. Митр. Гавріилъ сказалъ: «подвижники лучше васъ (ученыхъ) понимаютъ духовныя истины». Зная касаніе о. Назарія къ дѣлу печатанія Добротолюбія, можно съ увѣренностью сказать, что не безъ его участія стала извѣстна эта книга и преп. Серафиму. Привезъ ли онъ ее въ Саровъ въ 1801 г., — прислалъ ли онъ ее ранѣе, — объ этомъ можно только гадать. Утверждать можно лишь одно, — что въ лицѣ преп. Серафима книга эта встрѣтила добрую, подготовленную почву. Преп. Серафимъ всецѣло проникается духомъ Добротолюбія и многія его наставленія и совѣты взяты оттуда. Онъ осуществляетъ на дѣлѣ весь путь «умнаго дѣланія» и въ достиженіяхъ своихъ превосходитъ многихъ святыхъ. «Сей отъ роду нашего» — говоритъ о немъ Божія Матерь. Преп. Серафимъ — это живое откровеніе того совершенства, къ которому можетъ придти земнородный. И путь его тотъ же, что и у древнихъ отцовъ и у нашихъ отечественныхъ подвижниковъ, описанныхъ нами въ предшествующей главѣ, занимавшихся «умнымъ дѣланіемъ». Вотъ что онъ самъ говоритъ о подвижническомъ пути: — «Путь дѣятельной жизни (πρᾶζις) составляютъ: постъ, воздержаніе, бдѣніе, колѣнопреклоненіе, молитва и прочіе тѣлесные подвиги, составляющіе тѣсный путь и прискорбный, который по слову Божію вводить въ животъ вѣчный (Мѳ. V, 14). Путь умосозерцательной жизни (θεωρία) состоитъ въ возношеніи ума ко Господу, въ сердечномъ вниманіи, умной молитвѣ и созерцаніи чрезъ таковыя упражненія вещей духовныхъ». И далѣе слѣдуетъ цѣннѣйшій аскетическій совѣтъ: — «Не должно оставлять дѣятельную жизнь и тогда, когда бы въ ней человѣкъ имѣлъ преуспѣяніе и пришелъ бы въ умозрительную: ибо она содѣйствуетъ умозрительной и ее возвышаетъ» {Лѣтопись С Д. мря. СПБ. 1903. Стр. 146.} ... Такъ толковалъ подвижническую жизнь преп. Серафимъ.
Но самъ онъ былъ духовнымъ наслѣдникомъ и о.о. Пахомія и Назарія, небывшихъ типичньми представителями саровскаго духа. Ихъ нужно отнести къ тѣмъ рѣдкимъ единицамъ, понимавшимъ и практиковавшимъ внутреннее дѣланіе, которое сохранилось въ глубинѣ монашества съ древнихъ временъ. Величавый же Саровъ воплощалъ въ себѣ всецѣло ту суровую школу аскетическаго внѣшняго дѣланія, которая господствовала до Паисія Величковскаго: уставной строгой службы и жестокой жизни, но безъ истиннаго пониманія внутренняго дѣланія.
Серафимъ Саровскій былъ, м. б., самымъ яркимъ и самымъ совершеннымъ представителемъ, какъ мы только что сказали, вновь возрожденнаго внутренняго дѣланія, настолько яркимъ, что за нимъ какъ бы даже скрываются величайшіе аскетическіе подвиги, предпринятые имъ, какъ напримѣръ, 1000 дневнонощное стояніе на камнѣ, невѣроятный постъ и др. подвиги. (Всѣ виды подвиговъ древнихъ отцовъ пустынниковъ). Наиболѣе типичное и характерное столкновеніе этихъ двухъ теченій, стараго и новаго, мы видимъ въ томъ непониманіи и въ томъ непризнаніи преподобнаго Серафима братіей монастыря и его настоятелями, которыя, несмотря на всю парадоксальность, продолжались не только при жизни Преподобнаго, но и по его смерти.
Въ Дивѣевской Лѣтописи {Лѣтопись С. Д. мря СПБ. 1903. Стр. 187 и 248.} многократно упоминается о недовѣрчивомъ и непріязненномъ отношеніи къ Преподобному со стороны монастырскаго начальства. Къ нему вторгаются ночью съ обысками. Такіе же обыски постигаютъ и приходящихъ къ нему дивѣевскихъ сестеръ. Характеренъ случай (уже послѣ смерти Преподобнаго), когда батюшка Серафимъ является въ видѣніи исцѣленной имъ монахинѣ Магдалинѣ, пріѣхавшей въ Саровъ на богомолье. Въ видѣніи онъ говоритъ ей: «теперь иди въ Дивѣевъ». — «Зачѣмъ же идти мнѣ туда, тамъ нечего дѣлать». Но батюшка нѣсколько разъ повторилъ приказаніе идти въ Дивѣевъ и добавилъ: «Все мое тамъ, и я самъ постоянно и болѣе всего тамъ пребываю». Когда мать Магдалина проснулась, то все это передала Саровскому пещернику, о. Парѳенію, прося записать все случившееся исцѣленіе. Онъ рѣшительно отказался, говоря: «ступайте въ Дивѣевъ, тамъ запишутъ непремѣнно, иди, иди въ Дивѣевъ, это великая благодать, тебѣ и самъ о. Серафимъ на то указалъ. Тамъ запишутъ, потому-что тамъ болѣе всего почитаютъ его. И Богъ знаетъ, что еще будетъ изъ насъ и изъ Дивѣева. У насъ вотъ три раза видѣли горящія свѣчи на могилѣ его, да и то мы не вѣримъ, пока на гробѣ его развѣ что-либо ясно случится» {Лѣтопись С. Д. мря СПБ. 1903. Стр. 581.}.
Читатель невольно спроситъ насъ: какъ же это такъ — господствующая школа ставитъ во главу угла внѣшніе аскетическіе подвиги, уставъ, бытъ, но вѣдь преп. Серафимъ превосходитъ ихъ всѣхъ своими подвигами? Да, это все такъ. Но никто изъ представителей господствовавшаго въ то время уклада еще не доросъ до пониманія умозрительнаго подвига. Потому все касающееся преп. Серафима для нихъ остается загадкой и вызываетъ у нихъ одно лишь подозрѣніе и полное недовѣріе. Самый взглядъ на подвигъ у стараго и новаго теченія не совпадаетъ. Возрожденная школа не противъ подвиговъ, а только не переоцѣниваетъ ихъ: это не цѣль, а средство; сами по себѣ они — ничто. Неправильно же примѣняемые и ставимые какъ цѣль, они могутъ только повредить, явившись причиною духовной прелести. Но, кромѣ того, по лѣстницѣ духовнаго восхожденія у подвижника могутъ встрѣтиться величайшія испытанія. Это борьба съ духомъ злобы, обычно людьми не аскетами даже и не подозрѣваемая. Тогда подвижникъ прибѣгаетъ къ величайшимъ подвигамъ соразмѣрно съ силою борьбы.
Страницы: 1 2