Приходское духовенство: Особенности менталитета и неканоническое поведение (вторая половина XIX – начало XX вв.)

А.В. Скутнев

Российское православное духовенство во второй половине XIX в. постепенно утрачивало сословные черты, превращаясь в профессиональную группу. Менялся со временем и его менталитет. Каждое духовное лицо обладало определенными чертами, которые выделяли его из остального населения и делали представителем своей социальной общности.

При этом ожидаемое обществом и церковью поведение священно- и церковнослужителя подчас резко контрастировало с его действительным поведением. Многократно повторенное девиантное поведение в конечном счете стало восприниматься обществом как вполне ожидаемое. На взгляд Т.Г. Леонтьевой, «так называемое неканоническое поведение становилось привычным для повседневной жизни духовенства»¹.
Духовное лицо, в силу специфики профессии, в отличие от простых граждан должно было соответствовать своей социальной роли не только на работе, но и вне ее. Любое действие священнослужителя становилось публичным и рассматривалось обществом как профессиональное. Самый незначительный проступок или отклонение от нормы, допущенное священно- и церковнослужителем в быту, трактовались обществом как проявление непрофессионализма. Духовное лицо обязано было контролировать абсолютно все свои действия и поступки, чтобы соответствовать представлениям населения об идеальном пастыре. Единичный поступок бросал тень на все духовенство. Русская православная церковь пыталась всеми способами бороться с отклоняющимся поведением с помощью различных инструментов, своего рода «мер социального контроля».
Статья написана большей частью на материалах одной епархии – Вятской. Если Тверская епархия, на материалах которой исследовала приходское духовенство Т.Г. Леонтьева, является типичной по своей относительной благополучности, то Вятская епархия – типично неблагополучная.

Во второй половине XIX в. самым распространенным пороком в среде приходского духовенства, как и в более ранний период, было пьянство. Его неизменным спутником было недостойное поведение. В духовную консисторию со всех сторон поступали жалобы на священников, которые недостойно вели себя в нетрезвом виде. Так, в 1879 г. была прислана жалоба, что священники с. Курьинское Глазовского уезда А. Курочкин и М. Тукмачев «каждодневно бывают в нетрезвом виде и возбуждают между собой скандалы», а Курочкин, придя пьяный к больному, не смог говорить и лег к нему в постель спать². Псаломщик с. Ключевское Слободского уезда В. Анисимов «в нетрезвом виде бесчинствовал, выбивая стекла и врываясь в дома, а также передразнивая слова священника в церкви»³. В 1907 г. на всю губернию был «ославлен» священник с. Всесвятского Слободского уезда Н. Медведицын, который, напившись, ночью «обругал площадной бранью» на улице часового, назвал всех полицейских «кровопийцами и дармоедами» и даже приказывал доложить об этом начальству⁴. На священника с. Чистопольское Котельнического уезда Левашева поступила жалоба, что он пьяный «испражнялся на улице»⁵. Священник с. Бурмакино Вятского уезда И. Рязанцев был наказан «за хождении в подпитии на колокольню для звона, и за играние на скрипке при народе, и за обругание дьячка»⁶.
Употребление спиртных напитков пагубно отражалось на исполнении служебных обязанностей. Так, вятский священник В. Москвин во время литургии, которую служил в нетрезвом виде, оступившись, «упал на алтарь, где и уснул, не окончив литургии»⁷. Священник с. Качки Елабужского уезда И. Бессонов в подобном состоянии пролил св. дары, а затем его вырвало прямо в алтаре⁸.
  Нередко сами прихожане и народные традиции провоцировали священнослужителей на пьянство. Во время престольных праздников священнослужители по традиции совершали молебны в домах прихожан. Крестьяне основательно готовились к приему гостей: закупали вино, варили пиво и брагу, готовили угощение. При обходе почти в каждом доме священнику и его спутникам подавали рюмочку. По воспоминаниям самих священнослужителей, «неосторожному в употреблении водки не возможно было выходить целый день трезвым, хотя бы то был молодой и крепкий человек»⁹. После молебна староста от имени сельского мира подносил священнику последнюю рюмку. Сами священнослужители также могли выступать в роли угощающей стороны. «Особо с угощением и водкой» полагалось встречать благочинного, его рассыльных, а также консисторских сторожей, которые везли метрические книги, исповедные листы и венчики¹⁰.
Пьянство как отличительный порок так прикрепилось к представителям духовного сословия, что стали даже говорить о наследственном алкоголизме. Известный протоиерей С. Булгаков с сожалением отмечал, что «алкоголизм скосил две молодые жизни моих братьев, по-своему трогательных и благочестивых, и только милостью Божьей я сам спасся от этой гибели»¹¹. С другой стороны, осуждая пьянство отдельных священнослужителей, паства в гораздо большей степени была подвержена этой болезни. Именно духовенство в конце XIX в. выступило инициатором создания попечительств о народной трезвости, которые были образованы в 60 епархиях, в том числе и Вятской. В каждом приходском училище был организован кружок трезвости для воспитания учеников.
Часты были драки и взаимные оскорбления духовных лиц. Священник с. Святицкое Глазовского уезда А. Двинянинов принародно ругал причетника, называя его «подлецом и сукиным сыном»¹². Псаломщики также не оставались в долгу. Священник с. Усть-Чепецкое Вятского уезда И. Новицкий вынужден был подать рапорт, что в течение двух лет «он и его семейство терпят со стороны псаломщика Н. Спасского страшные неприятности». Чашу терпения священника переполнила выходка 1 сентября 1905 г., когда Спасский пришел к нему в дом и в сенях разлил детское судно и обозвал его жену. Пришедшему за разъяснением Новицкому он сказал: «Я и тебе этим судном рожу твою разобью»¹³.
Немало священно- и церковнослужителей проявляло любовь к азартным играм. Вятская духовная консистория совместно с Епархиальным училищным советом в 1912 г. решали, что предпринять в отношении диакона с. Старый Торьял Уржумского уезда А. Мамаева и учителей церковно-приходских школ Н. Смирнова и И. Исакова, которые регулярно «кутили и играли в карты»¹⁴.
Крайне редко, но все же случалось, что священно- и церковнослужителей судили за развратные действия. Диакон с. Ржанопольское Ф. И. Мальчиков в 1855 г. был признан виновным в беременности девицы¹⁵. За подобный проступок находился под следствием священник с. Марисольское Уржумского уезда Г. Панаевский¹⁶.
Отдельные клирики совершали весьма эксцентричные поступки, чем шокировали паству. В 1883 г. в публичном доме г. Елабуги был обнаружен священник с. Умяк Б. Гаврилов¹⁷. В 1897 г. псаломщик с. Зюздино Глазовского уезда М. Чермных на площади ходил полуобнаженный, ругался и даже грозил сжечь село и зарезать пристава, а в конце дня «обнажил член и тайные уды и показывал их публике»¹⁸.
Рост девиантного поведения в среде приходского духовенства не был случайным.
Священно- и церковнослужители не могли не заметить, что все большее число граждан начинает воспринимать их как маргиналов. В самом обществе и на страницах печати преобладала критика духовного сословия. Высказывания в защиту духовенства однозначно воспринимались как тенденциозные, написанные по указу сверху. По выражению Б.Н. Миронова, «им все недовольны, и ему все ставится в вину»¹⁹. Священно- и церковнослужители, являясь наравне с дворянами самым грамотным и читающим сословием, вынуждены были постоянно читать о себе весьма нелицеприятные вещи. Необъявленную войну против РПЦ в Вятской епархии вела газета «Вятская речь». В ней регулярно печатались материалы, обличающие вятское духовенство.
В период первой русской революции и после нее стали регулярными покушения на имущество церкви и жизнь священнослужителей. Так, в 1912 г. шайка из пятнадцати вооруженных преступников ограбила Сухумский монастырь²⁰.
Страницы: 1 2 3 4 5