Молиться за людей – это кровь проливать

Александр Сегень

Как тамбовский крестьянин стал афонским старцем

«До слез жалко мне людей, которые не знают Бога, не знают Его милостей», — признавался старец  своих писаниях, в главе, которая называется «Мы — чада Божии и похожи на Господа».

Однажды подобное чувство впервые охватило меня, и я испугался его. Мне было лет двадцать, я смотрел фильм о злодеяниях фашистов на нашей земле, и вдруг меня посетило странное и показавшееся диким чувство жалости не к жертвам, а к тем, кто творил зло, передо мной распахнулась бездна духовной пустоты этих людей. Повторяю, я испугался и устыдился нахлынувшего чувства и никому об этом не рассказывал. И лишь потом, познавая христианское отношение к миру, понял, что одна из главнейших добродетелей — умение погоревать о тех, в ком погас свет Божий или в ком он никогда не просыпался. Благоразумный разбойник, раскаявшийся на Голгофе в последний миг и получивший Царствие Небесное от самого Христа… Кто знает сейчас, какими злодеяниями отметил он путь свой на земле? Но кто-то горевал о его гиблой душе, и, быть может, именно это спасло его.
Старец Силуан ведал глубокое чувство сострадания по отношению к преступникам, к безбожникам, к тем, кто погубил или начинает губить свою душу дурной жизнью и неверием. И на Святой Горе Афон непрестанно молился о «ненавидящих и обидящих».
Но каким же поразительным и чудесным было духовное воскрешение самого Семёна Антонова, коему Бог судил стать Силуаном, одним из наиболее почитаемых афонских святых!

 Деревенский здоровяк, ухарь, добрый молодец, он родился в 1866 году в селе Шовском Тамбовской губернии. В детстве испытал сильное сомнение в существовании Бога, поддавшись речам заезжего безбожника- книготорговца.

 Став юношей, любил буйные развлечения. Обладая неимоверной телесной силой и выносливостью, удивлял людей тем, что мог достать голыми руками из печи горячий чугун со щами и донести его до стола. Или тем, что мог запросто держать под мышкой за голову лошадь, покуда с её копыт сбивают лёд. Но не только этим. Ещё мог выпить за один вечер три литра водки и не опьянеть. Или ударить человека, чтобы тот свалился «бездыханным». Счастье, что не убил никого!..
Но Бог, в существовании которого молодой Семён сомневался, до поры до времени тайно присутствовал в его душе и однажды напомнил о Себе, послав страшный сон — змея вползла юноше в раскрытый рот. И женский голос возвестил: «Ты проглотил змею во сне, и тебе противно: так Мне нехорошо смотреть, что ты делаешь». Проснувшись, Семён догадался, что то был голос Богородицы. С того времени началось его духовное возрождение. В царскую армию он пошёл служить обновлённым.
Как часто мы, стоя на молитве дома перед образами или в храме, отвлекаемся мыслями о мирском. Это и есть то, что называется «не поминай имя Господа всуе». Известен случай с Иваном Грозным, который, выходя из храма после литургии, получил упрёк от Василия Блаженного: «Отчего это ты, государь, в храме не был?» «Как это не был! — удивился Иоанн Васильевич. — Да я всю обедню отстоял!» «Нет, ты на Воробьёвых горах был», — ответил прозорливец, имея в виду, что в то время царь строил себе новый дворец на Воробьёвых горах и мысленно присутствовал там.
А с солдатом саперного батальона лейб-гвардии Семёном Антоновым происходило нечто противоположное. Частенько сослуживцы подмечали, что он, когда они заняты мирскими делами и разговорами, отвлекался на мысли о божественном. И нередко думал о Святой Горе Афон. Говорил:

 — Я думаю: сидим мы сейчас в трактире, едим, пьем водку, слушаем музыку и веселимся, а на Афоне теперь творят бдение и всю ночь будут молиться, так вот — кто же из нас на Страшном Суде даст лучший ответ, они или мы?

 Как-то один из сослуживцев получил письмо, что жена нагуляла ребёнка от другого. Конечно же: «Вернусь домой — убью! Все кости переломаю!» И другие сослуживцы, как водится, только подзуживали. Кроме Антонова. Оставшись наедине с тем солдатом, Семён напомнил, сколько раз тот за время службы посещал публичные заведения, и заставил впервые задуматься о собственной вине. Впоследствии он получил письмо, в котором сослуживец писал, как вернулся домой, как простил жену, принял нагулянного ребёнка, и как в семье наступил мир.
Если человек прежде всего видит свою вину перед другими, он уже отчасти спасён перед Богом.
Поразительно случившееся с Семёном Антоновым после того, как он окончательно решил изменить свою судьбу, поехать на Афон и стать монахом. Он отправился за благословением к святому праведному Иоанну Кронштадскому, не застал его и написал записку: «Батюшка, хочу пойти в монахи; помолитесь, чтобы мир меня не задержал». На другой день его охватило чувство, будто вокруг горит адское пламя. И это чувство потом уже не покидало его.
Осенью 1892 года в русском Свято-Пантелеимоновом монастыре на Афоне появился новый послушник — брат Симеон.
Знаменитейшая православная обитель, известная ещё с XI столетия, переживала разные времена, то процветала, то приходила в упадок. При Василии III и Иване Грозном она почиталась чуть ли не главной русской обителью. При царе Алексее Михайловиче пришла в упадок, зато Пётр Великий, коего многие опрометчиво именуют безбожником на троне, напротив, оказывал Свято-Пантелеимонову монастырю большую помощь. В первой половине XIX века обитель вновь пришла в упадок, но стараниями Александра III и сына его Николая II расцвела, как никогда. К концу XIX века в монастыре проживало более тысячи монахов. Из них в подавляющем большинстве — русские иноки, остальные — греки, сербы, черногорцы. Немало требовалось хлеба, чтобы прокормить всех, а потому одно из важнейших послушаний несли на мельнице, где трудились именно такие дюжие молодцы, как брат Симеон. Его и направили сразу на мельницу. Кто бывал на Афоне, знает, какое это огромное строение, оно и по сей день удивляет своей величиной, хотя и пребывает ныне в полуразрушенном состоянии.
Первые годы на Афоне — годы страданий и искушений. Приходилось смирять бесовские искушения. Брат Симеон в буквальном смысле слова изнурял себя, чтобы избавиться от наваждений. Он, не покладая рук, трудился, постоянно пребывал в молитвенном общении с Богом, мало ел и почти не спал. Перенапрягать свои телесные могучие силы в тяжком труде для него, русского пахаря, было не ново. Но каково мало есть тому, кто, по воспоминаниям односельчан, мог за один присест умять полсотни варёных яиц! И каково не спать в кровати, а лишь по нескольку минут задрёмывать на табурете, когда уже совсем невмоготу, и сон валит с ног! Помогала Иисусова молитва, он шептал её непрестанно, всегда носил в уме и в сердце заветные восемь слов: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного!»
Смирением и молитвой брат Симеон стяжал Духа Святого. Однажды в храме Илии Пророка, что на мельнице, молитвенник увидел Христа. Сам он рассказывал, что его осиял тогда великий божественный свет, что он был изъят из этого мира и духом возведен на небо, где слышал неизрекаемые глаголы; что в тот момент он получил как бы новое рождение свыше.

 «Гордой душе Господь не являет Себя. Гордая душа, хотя бы все книги изучила, никогда не познает Господа, ибо она гордостью своею не дает в себе место благодати Святого Духа, а Бог познается только Духом Святым», — писал он впоследствии.

 И ещё: «Люди, просвещенные крещением, веруют в Бога, но есть и такие, которые даже знают Его. Веровать в Бога — хорошо, но знать Бога — блаженнее».
Как видим, благодать Духа Святого и познание Бога пришли к брату Симеону ещё до того, как он стал монахом Силуаном, и задолго до того, как его признали старцем. Подобное случается очень редко.
Приняв постриг и имя Силуан, он продолжил вести аскетический образ жизни, по-прежнему спал на табуретке по пятнадцать-двадцать минут три-четыре раза в сутки, много трудился и немного ел. Продолжалась и борьба с бесами, которые не отступали от него. И даже через пятнадцать лет после видения Христа на мельнице, монаху Силуану являлся огромный бес, требовавший поклонения ему.

 На Афоне всегда было много весьма образованных, начитанных, умудрённых знаниями монахов, и тем удивительнее, что особого почитания достигли не они, а полуграмотный тамбовский крестьянин, ставший старцем Силуаном.

 Он много времени проводил не в прибрежном Свято-Пантелеимоновом монастыре, а в нагорном Старом Русике, где уже много лет почти никто не селился. «Старый Русик расположен в горах, на высоте, приблизительно 250 метров над уровнем моря, на восток от монастыря, в расстоянии — час и десять минут ходу. Там был установлен более строгий постнический режим, чем в монастыре. Место это пустынное, безмолвное, и потому туда тянулись монахи, желавшие большего уединения ради делания умной молитвы. В то время там жил и отец Силуан», — пишет автор жития.
Страницы: 1 2